Город безнадёги. Фоторепортаж из городка-призрака для нелегалов в лесу

На этой неделе полицейские задержали несколько десятков мигрантов, которые поселились в палаточном лагере в лесу под Новосибирском. 15 семей из Средней Азии отстроили себе целый городок, в котором живут с апреля. Оказалось, что многие находятся в России нелегально — а некоторых ловят уже не в первый раз, но они всё равно возвращаются. Мигранты недоумевают, почему русские их не любят, но другой жизни пока не знают. Корреспонденты НГС побывали в их «балаганах» и узнали, как живут в них люди и за что продолжают любить русских.

«Милиция приехала в четыре часа [утра], все спали, ОМОН был, — рассказывает глава поселения Баходур. На узбекском языке он объясняет своему товарищу Дастану про людей с камерами и диктофоном. — Паспорта милиция забрала. Все сонные были, все уставшие».

Баходура с Дастаном корреспонденты НГС встретили на дороге у железнодорожной станции Сады в паре километров от Оби. Это был единственный ориентир нелегального поселения, который указали в пресс-службе областной полиции. В руках у мигрантов — две пятилитровки с водой.

«Вот мы воду несём из города. Рядом есть дачи — воды не дают нам, воду жалко давать им. Но ведь давать воду человеку — это очень благородная вещь, воду всегда давать надо, нуждающемуся человеку она жизнь даёт. Что сказали? Сказали: "Уходите". Люди разные, есть и вредные», — слова Баходура прервал гром, почти сразу после которого начался шумный ливень.

Мигранты обосновались посреди тихой лесополосы между Омским трактом и железной дорогой. Тишину прерывают лишь самолёты, взлетающие в Толмачёво, и раскаты грома. Лагерь состоит из пары десятков небольших хижин — балаганов, как называют их местные. Все сделаны из того, что мигрантам удалось найти на свалках и мусорках: куски брезента, брёвна, ковры, покрывала, полиэтиленовые плёнки, куски сайдинга и ломаные железобетонные плиты. В каждой хижине — простая печка из ржавых металлических бочек.

В лагере живут 15 семей. По большей части это люли — цыгане из Узбекистана, Таджикистана и Киргизии. Почти в каждой семье есть дети. «Я всё сам построил, здесь теперь и живём. По-нашему мы их балаганами называем», — говорит Баходур, открывая вход, завешанный ковром, в свой балаган.

Из узнаваемого внутри — постель и печка. Всё укрыто коврами, покрывалами или одеялами, так что выглядит колоритно и атмосферно. Внутри пахнет сыростью и пряностями — полчаса назад здесь готовили плов, а теперь те, кто остался в лагере, готовятся обедать. Сейчас народу мало — большинство работают в городе. На обед в хижину к Баходуру подтягиваются его коллеги и земляки. «У нас так принято, обедать вместе», — объясняет он и начинает рассказывать про простые традиции гостеприимства своего народа. В этот момент корреспонденты НГС заметили, что единственные сидят на мягкой постели. Остальные расположились на полу, вернее на земле, прикрытой брезентом и покрывалами.

Баходуру 46 лет, у него жена и восемь детей. Он вырос в Таджикистане, в молодости служил в советской армии в Магнитогорске. После армии выучился на шофёра, работал водителем. После развала Советского Союза объединяется с друзьями и родственниками и каждую весну приезжает в Россию на заработки. «Умет, доставай плов», — показывает Умету Баходур на печку. Сегодня на обед у них плов без мяса, пара банок с пресервами, покупной холодец и несколько буханок хлеба. Что-то умудряются покупать на заработанные со сдачи металла деньги, но в основном, говорят мигранты, им «помогают добрые люди». «Что-то находим на мусорке, в "Марии-Ра", "Пятёрочке". Еда нормальная, только чуть-чуть просроченная, но хорошая. Нам её отдают», — говорит Умет, уговаривая попробовать плов.

Обычно жители лагеря обедают группами: мужчины и женщины отдельно. А каждое воскресенье жители лагеря собираются вместе: поют песни под гитару, которую привезли с родины, играют в футбол в поле, а затем вместе готовят и едят плов. У некоторых есть телефоны с выходом в интернет, так что они почти свободно общаются по видеосвязи с друзьями и родственниками на родине.

За обедом жители посёлка вспоминают утро, когда к ним пришли полицейские. Говорят, всё прошло мирно, никого не трогали — просто забрали паспорта и попросили прийти в отделение. В пресс-службе областного ГУ МВД рассказали, что оперативники задержали 72 человека. На каждого составили протокол либо за нарушение правил въезда в Россию, либо за незаконную трудовую деятельность (статьи 18.8 и 18.10 КоАП РФ). Сами мигранты не понимают, за что у них забрали паспорта. По их словам, границу проходили как положено, со всеми документами, в стране находятся 45 дней при разрешённых трёх месяцах, а единственный способ заработка — сдача металлолома. Видимо, они и не догадываются, что каждого, скорее всего, ждёт денежный штраф и 5-летний запрет на въезд на территорию России. А может, они попросту не разобрали слова полицейских — из них по-русски хорошо понимает и говорит, хоть и с акцентом, только Баходур.

Запрета на въезд жители лагеря боятся больше всего и разводят руками, отвечая на вопрос о том, что делать дальше. «В нашей стране работы нету. У всех у нас семьи. Дают деньги — один денёк живёшь. Пошёл там, например, пять долларов американских заработал, на пять долларов что будешь делать? Так и живём: ходим в Россию, спасибо, что нас пускают, хоть немножко здесь зарабатываем. На квартиру денег нет, понимаешь, мы не можем её содержать — дорого. В месяц 5–6 тысяч откуда найдём мы? Разрешение на работу — 9 тысяч, у нас нет таких денег. <...> У меня восемь детей. Каждому надо хлеб, чай, еду, учиться — учебники, тетрадки», — жалуется Баходур. За сдачу металлолома ему удаётся выручить от 500 до 1000 рублей в день.

Мигранты признаются, что любят Россию и «благодарны Путину за то, что разрешает оставаться и работать», хоть и часто сталкиваются с грубостью от новосибирцев, особенно кондукторов в электричках. «Они настаивают, чтобы были конфликты, а мы не хотим конфликты делать. У нас билеты есть, по закону едем, с собой тележки есть, на которых железо возим. Я билет вчера брал, в коляске ничего не было, а кондуктор выгнал нас из вагона, высадил. Сказал, что надо платить за коляску, а денег не было у нас. Пришлось пешком идти», — рассказал Баходур. Вспоминая о жителях соседнего дачного посёлка, которые не дали ему набрать воды, Баходур назвал их разве что вредными.

«Люди разные, есть хорошие, есть плохие, но нации плохой нету, — размышляет Баходур, поглядывая время от времени на своих земляков, ловя их взгляд. — Наши родители, бабушки жили в Советском Союзе, Советский Союз обучал нас, были школы и училища, моя учительница была русской, она очень хорошая. Много русских там у нас и сейчас, также многие ездят в Россию зарабатывать. <...> У нас там очень хорошо живут чиновники, а простые люди — в глиняных домах. Кто-то может работать у частников, но все мы выживаем как можем. <...> Раньше мы были одной страной, а сейчас нет. Почему мы не можем жить вместе — этого я не понимаю».

После того как дождь стал тише, жители лагеря показали остальные жилища. Самые уютные — те, в которых живут семейные пары. Например, в этой живут Джайхун и Динара — они поженились два года назад. Внутри — чистота и порядок. Осматриваясь, забываешь, что по сути это лишь хижина, сооружённая из мусора и палок. В таких же палатках они организовали что-то вроде бани — в ней же и стирают одежду.

А в такой живут два холостяка. Один из них — Дастан. Ковров и покрывал уже меньше, как и красивых вещей. С собой, к слову, мигранты привозят с родины в основном лепёшки, а в качестве гостинцев увозят шоколад, конфеты и сгущёнку. Последнюю почему-то считают диковинкой.

«Паспорта забрали, наверное, нас могут оштрафовать за то, что ходим без прописки по Российской Федерации. Мы приехали в апреле — было очень холодно. Таджикистан — очень жаркая страна, а здесь выходили только до печки и обратно греться. Съели всё, что привезли с родины, — лепёшки сухие и рыбу брали. В милиции дали, куда идти в городе, в какое отделение, может, штраф возьмут, не знаю. Каждый не может штраф дать, денег нет даже на лекарства, кто болеет», — переводит Баходур слова Джайхуна.

Мигранты, которых вот-вот выдворят из страны, уверены, что живут с русскими в одной стране, даже несмотря на не всегда дружелюбное отношение к ним. А пока не чувствуют взаимности — селятся в таких лагерях по лесам, чтобы никому не мешать и не привлекать к себе внимания. Неподалёку от лагеря Баходура есть ещё несколько подобных, говорит он. «Общение для меня — самое главное. Каждая минута общения для меня дорога. Мы живём, общаемся, делим кусок хлеба между собой, а что нам ещё делить? Человеческое отношение очень важно. Так и живём», — заключил Баходур.