Тюрьма его не исправит

В Новосибирске началось расследование смертельного избиения в СИЗО 93-летнего ветерана Великой Отечественной войны Леонида Костенко, арестованного по обвинению в убийстве своего сына. Первоначальную версию следствия о том, что Владимир вымогал у отца фронтовую пенсию, резко отрицает вдова ветерана Екатерина Дмитриевна — несмотря на 70 лет брака, теперь она отказывается от бывшего мужа — героя войны. Корреспонденты НГС.НОВОСТИ побывали на месте убийства и выяснили детали неоднозначной истории.

Ветеран Великой Отечественной войны 93-летний Леонид Пантелеевич Костенко скончался 22 января в городской больнице № 1 — почти 2 месяца он пробыл в коме. В больницу его под конвоем привезли утром 29 ноября с тяжелой черепно-мозговой травмой из следственного изолятора, куда он попал по обвинению в убийстве своего сына по ст. 105 УК РФ.

Как подтвердил представитель ГУФСИН по НСО Денис Винокуров, избил пенсионера кулаками 27-летний сокамерник, сидевший в СИЗО по той же статье, — по предварительной версии, старик раздражал его своими жалобами на жизнь. Полиция возбудила дело по ч. 1 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью), сейчас все материалы переданы в Следственный комитет, отметили в пресс-службе областного ГУ МВД.

Несмотря на смерть обвиняемого, СК еще не закрыл дело об убийстве 64-летнего Владимира. По версии следствия, трагедия произошла 4 сентября 2015 года в деревянном частном доме на ул. Володарского — затерявшейся между многоэтажек небольшой улочке в Ленинском районе. Здесь Леонид Костенко и убил спящего сына ударом топора, как предполагают следователи. Полицейские, которых вызвали жена ветерана и его невестка, задержали пенсионера в доме — он и не собирался скрываться. Его арестовали и заключили под стражу сразу после допроса следователями.

Такая мера пресечения была связана прежде всего с тем, что живущими с ним родственниками «были высказаны опасения за свою жизнь и здоровье», утверждают в СК. Кроме того, как настаивали в следствии, противопоказаний по состоянию здоровья для содержания под стражей у обвиняемого не было, так что у правоохранительных органов и сейчас нет сомнений в правильности решения по аресту.

На более мягкое решение суда надеялся только адвокат Леонида Костенко Николай Симаков, но апелляционную жалобу об изменении меры пресечения областной суд оставил без удовлетворения. «Я надеялся на домашний арест, но ни один суд не согласился со мной», — лаконично прокомментировал дело защитник. «Если бы судья не избрала такую меру пресечения, это был бы уже брак в ее работе», — уверяет в свою очередь пресс-секретарь управления судебного департамента в Новосибирской области Марианна Глушкова, отказавшись уточнить имя дежурного судьи, который принимал решение.

Леонид Костенко вел крайне закрытый образ жизни, поэтому о его достижениях на фронте даже районной администрации известно совсем немного: медали Жукова, «За победу над Германией» и «За взятие Берлина», участие в освобождении Украины. В областном Совете ветеранов разводят руками — Костенко числился в списках участников войны, но узнали они о нем только после резонанса в СМИ.

Председатель Совета ветеранов, депутат Заксобрания от КПРФ Вячеслав Журавлев рассказал, что после убийства он отправил представителей Ленинского совета пообщаться с семьей. «Жена и сноха его сказали, что он был человек далеко не уравновешенный, с признаками жестокого обращения с ближайшими родственниками», — отметил господин Журавлев. Он добавил, что Совет ветеранов не стал активно участвовать в защите Костенко, поскольку раньше его не знал, но все же написал обращение в СК с просьбой объективно расследовать дело.

На ул. Володарского непрерывный звонкий лай — почти на каждом из двух десятков одноэтажных домов табличка «Осторожно, злая собака». За забором дома посередине, где произошло убийство, — тишина, на звонки и стук хозяева не реагируют.

Пожилой сосед, проходивший мимо, только и сказал о семействе Костенко: «Хорошие люди, побольше бы таких». Дверь дома вскоре открыла крошечная бабушка в теплом коричневом платке — она тут одна вместе со старым котом, остальные уехали на похороны ветерана. Бабушка оказалась 91-летней Екатериной Дмитриевной — вдовой Леонида Пантелеевича.

Приглашая в дом, Екатерина Дмитриевна сокрушается, что в доме беспорядок. Внутри тем не менее идеально чисто, но зябко — даже вода в водопроводе замерзла. На полках без единой пылинки — советские статуэтки и фотографии убитого Владимира. Фотографий мужа в доме нет — Екатерина Дмитриевна их выбросила, теперь избавляется от его вещей.

Она говорит, что ничего знать и слышать о погибшем муже не хочет, несмотря на 70 лет супружеской жизни.

«Встаю, подхожу к ним, наплачусь… (перебирает фото. — М.М.). Он убил моего сына. Владимира. У матери на глазах ни за что… Я тогда прибирала, посуду мыла. [Он говорит]: "Иди полюбуйся на своего сыночка, я ему голову отрубил". Я заорала, вызвали милицию, "скорую" — но он через 10 минут умер. После этого горя я ненормальный человек, невменяемый. Я после этого не интересуюсь, как хоронят, где хоронят», — говорит она.

Голос Екатерины Дмитриевны дрожит, пока она рассказывает, что вместе с бывшим мужем работали на пароходстве: она старшим бухгалтером, он — электромехаником. Больше она рассказывает о сыне: выйдя на пенсию, он подрабатывал охранником, никогда, по ее словам, ни с кем не ссорился, помогал во всем, денег не просил никогда — тем более фронтовую пенсию. «Место мне приготовили рядом с сыном», — спокойно говорит Екатерина Дмитриевна. Вместе с ней в доме теперь живет жена убитого Владимира, старший сын Александр с семьей — в квартире многоэтажки неподалеку.

«Ничего хорошего не могу сказать. У него был ужасный характер. Каждый день бутылка водки была [у него]. Он здоровый был, с ним никто не связывался», — рассказывает она. А напоследок добавляет, что он ее все же не бил — но это потому что она вовремя подавала на стол, не опаздывая ни на минуту.

По информации областного управления судебного департамента, случаи убийства (по ст. 105 УК РФ) пожилыми родителями своих детей очень редки — за 12 лет 5 случаев, и не во всех обвиняемых пенсионеров сажали за решетку. «В 2004 году бабушка 87 лет топором зарубила сына. Дело не могли рассмотреть — бабушка каждый раз укладывалась в больницу», — отметили в пресс-службе, добавив, что сын крал ее пенсию. Дело в итоге закрыли.

В большинстве подобных семейных трагедий, рассказывают адвокаты по уголовным делам, медицинская экспертиза признает состояние аффекта — и старики получают домашний арест на этапе следствия и более мягкое наказание в итоге, нежели молодые преступники. Например, суд даже не стал заключать под стражу 60-летнюю пенсионерку из Йошкар-Олы «в связи с состоянием здоровья», которая убила в ночь на 23 ноября своего 64-летнего супруга сувенирным самурайским мечом, сообщили в СК по Республике Марий Эл.

Мария Морсина

Фото Александра Ощепкова