«Иной раз без матерков не понимают»: правила жизни новосибирских дорожников

Власти уже озвучили список дорог, которые будут ремонтировать летом. В Новосибирске это часть улицы Гоголя, Бердское шоссе, Фабричная, Большевистская. Сезон укладки асфальта стартует буквально через пару месяцев, а вообще дорожники работают круглый год. В морозы они чистят дороги от снега и спасают водителей, застрявших на трассах, весной отводят талые воды. Корреспонденты НГС выехали в Ордынский район и поговорили с тремя дорожниками, которые рассказали о круглогодичной работе «в полях», запахе асфальта, плохом настроении водителей и признались в любви к Крыму.

Сергей, 47 лет, начальник участка, работает 23 года: «Даже не знаю, где моя любимая дорога. Здесь, с одной стороны, удобнее, красиво, но связи нет. Зато никто не беспокоит.

Летом тяжело, многие давно уже ушли. Остальные к жаре привыкают. Но ладно жара, но вот асфальт — это же ещё и вонище. За зиму отвыкаешь, а когда этот запах чувствуешь, сразу понятно, что весна пришла. (Смеется.) Листики, конечно, тоже ощущаем. После зимы снег сходит, у дороги вид плохой, а потом травка лезет, дорога преображается, красиво. Потом и летом ко всему привыкаешь, не замечаешь. Осень — листья желтеют, красиво, но потом привыкаешь и к этому.

Кремами летом не мажемся, непривыкшие. Суровые сибиряки мы, это не для мужчин.

Если бы была усталость, в час ночи бы не ложился. Ходишь-ходишь, потом раз — по телевизору что-то интересное. Потом спать пора, а уже на работу. Вчера смотрел про следователей, не помню, как называется фильм.

Иной раз без матерков не понимают. Говоришь так, а он всё равно сделает всё ровно наоборот. Поматеришься, тогда смотрю — делает как полагается.

Сыну сейчас 27 лет. Не зову к себе, он не сможет, он не может долго работать на одном месте, он сильно подвижный. Свадьбу надумал как-то не вовремя. Деньги собираем помаленьку, тысяч 150 уже насобирали. Невестка хорошая, спокойная. Внуки — да, уже пора. И мальчика, и девочку охота. Я у мамы мальчик, сын у меня, а девочки нет.

У наших рабочих должна быть готовность к работе в любое время. Человек лег спать, начало дуть или снег пошел — дежурный его поднимает, человек должен выйти и пойти работать. Семья уже на второй план уходит. Когда праздники — договариваемся, у этих он сегодня, у других — завтра. А так все на телефоне.

Люди возмущаются, когда дорогу ремонтируют. Тут столько услышишь про себя. Да как мы реагируем? Просто отворачиваешься и идешь дальше. Много чего говорят. (Смеется.) А куда денешься, ночью можно работать только в освещенном месте, а на трассе темно.

До того, как начинал работать, было много моментов с погибшими. Ехала КДМ как-то, навстречу пьяные, в отвал въехали.

Опасность со временем притупляется. С одной стороны — это хорошо, он уже и ближе к обочине чистит, прижимается, более-менее уверен. Но вообще может быть всякое. При мне мелочь, можно сказать, — в стоячую технику или маленько помяли легковушку.

Я радиолюбитель. Магнитофоны автомобильные раньше ремонтировал, люблю разбирать. Хочу в Крым съездить. Куда именно — не знаю, на море, по историческим местам. Вообще был в Ялте лет 20 назад, в Грузии, в Белоруссии, в Шушенском. Еще при коммунистах это все было — тогда путевки давали.

Усталость — это нормально, но в отпуск сходил две недели, и дальше. Но ты хоть и в отпуске, но все равно телефон не выпускаешь из рук. Иногда ночью спишь, звонят — ты собрался и пошел.

Молодежь приходит. Если что-то плохо делают, чтобы в следующий раз не отлынивали, для них работа есть. Это когда тротуары где-то не успевали зачищать, натоптали люди. Вот этот снег они раздалбливают. А самое легкое для нас — это ездить после выходных знаки подправлять, где-то поставить. Сейчас трубы открывать водопропускные нужно будет. Лопатой, прямо вниз спускаются и кидают люди».

Иван, 28 лет, работает мастером: «Я даже не знаю, что здесь можно рассказать интересного. Вот наша технология. Грубо говоря, это специальный нож, к нему приварены зубья под углом 45 градусов, поэтому намного эффективнее уборка.

Я местный, живу здесь недалеко, в Ордынском. Вообще закончил Академию водного транспорта. Вообще гидротехник по образованию. Набережную строил в Самаре, там красиво. Потом кризис, платить перестали, сюда приехал, позвали, я пошел. Родители тоже здесь. Женился я недавно, месяц назад свадьба была.

Летом интереснее, всё-таки на дороге, потому что строительство. Хоть и жара, асфальт горячий. Никак не спасешься. Раздеться нельзя, потому что нужно всегда быть в спецодежде. Романтика есть, конечно. Спасать людей. Чтобы они проезжали, чтобы всё нормально было. Вот этой зимой фуры. В последний раз фура упала в кювет с мясом — люди три дня там сидели. Мы технику подогнали, мясо перегрузили. Людям чай, из магазина печенюшки какие-нибудь.

Нравится, когда спасибо говорят: чувствую удовлетворение. Мне хорошо, когда всё чисто, расчищено, вся дорога обработана. На погоду не злюсь. Не было бы плохой погоды, не было бы работы зимой, дома сидели бы. Но в морозы едешь и думаешь, что лучше бы никого там не было, никого не нужно было спасать. За три моих года печальных случаев на моей памяти не было, всем пока смогли помочь.

У нас дорога есть, на Алтай идет, там постоянно косули перебегают. На уазике едешь ночью, она остановится, на нас посмотрит, потом отбежит тихонечко в сторону. Когда успеваешь, сфотографируешь. Зайцы, лисы, бывает, по обочинам.

Нашу профессию можно со стройкой, наверное, только сравнить. Это если летом. А зимой — скорее со спасателями.

Я же мастер, получается, руковожу процессом, но иногда не успеваем. Можно и асфальт вместе покидать. Или эксцессы какие-нибудь, например машина подходит к укладчику, мимо просыпает кучу большую, приходится оперативно ее раскидывать.

Бывает, подумаешь про себя, что уйти, — летом, когда совсем тяжело допоздна, сутки, с 12 до 12 усталость накапливается. Но потом проходит. Так что пока держимся. Бывает и в час, и в два, и в три, когда объект надо закончить, а сроки поджимают. Сначала жена говорила: "Где ты, почему так долго?". А где я? На работе. Вот когда дожди — отдых получается.

Борщ люблю, вожу с собой специальный контейнерок такой, термос.

Да как отдыхать? Сейчас уже больше спать охота, лежать — телевизор включить и смотреть. Хотя подождите, нет, я же на лыжах бегаю постоянно. (Смеется.) Там у меня база рядом с домом.

Самое сложное с коллегами — как-то смотивировать, найти слово подходящее. Иногда нужно заставить ночью выйти, звонишь в час ночи. Автобусы, школьные маршруты. Но люди у нас понимающие. Иногда, конечно, нужно поуговаривать, но в основном встали, пошли.

Зарплата — водители от 20 тысяч и выше, смотря сколько часов, переработка. А так — 30–35. Да хватает. В Ордынске нет таких зарплат нигде.

Иногда мне снится, что замело что-то, проехать не можем.

Пока вижу себя мастером. Нужно поработать лет 5–6, а потом начальником участка, может быть, инженером. Как пойдет.

Мы стараемся. Для того чтобы дороги были хорошими, нужно время. Я имею в виду, что сезон у нас короткий.

Хочу съездить куда-нибудь, хотя бы в Горный Алтай, пока так и не доехал.

Я в ВДВ служил, десантник. Те, кто в фонтанах купаются, — это не настоящие ВДВ-шники. Настоящие отмечают, наоборот, где-то спортивными мероприятиями, которые проходили в армии всегда. Там никогда никто не пил.

А с флагами катаемся все дружно, ездим на могилы погибших, всех объезжаем. За ВДВ — конечно». (Смеётся.)

Максим, главный инженер дорожного ремонтно-строительного управления, работает 21 год: «Пришел простым дорожником, постепенно бригадир, мастер, прораб, ведущий инженер, главный инженер. Вообще бригадир — тот же дорожник, просто зарплата чуть побольше.

Я в пять утра встаю дома. Открываю глаза, и сразу о работе — да, именно так: что там, что там. Всё ли в порядке. Привычка стала. Надо знать всю информацию. В полшестого звонок в диспетчерскую — как ситуация. Много школьных автобусных маршрутов, которые проходят рано, ситуация должна быть на дороге идеальная.

Потом завтрак, себя в порядок привести. Зарядка обязательно — отжаться, планка. Стою три минуты.

Мозг, наверное, перегружен постоянно. А раньше во сне постоянно асфальт укладывал.

Люди, которые попали в трудную ситуацию на дороге, если честно, не знают, как реагировать. Удивляются тому, что помогают. Часто не понимают, спрашивают: "Как поедем, куда поедем, зачем?". Есть какое-то состояние аффекта. И когда мы говорим: "Пойдемте чаю попьем", — они: "Да мы так посидим".

Я довольно открытый. Когда меня здесь представили, я сразу всем обозначил, что не какой-то мажор, вышел из института, а знаю все от сохи. Или общаемся нормально, или не общаемся. Просто сразу эта грань, черта была стерта.

В начале 2000-х у меня была бригада, возраст от 18 до 70 лет. Там тракторист был, дедушка 69 лет. Он возмущался — то не вовремя заправка, то не вовремя обед привезли. И молодежь — другой подход совсем. Все мы люди.

Романтика была. В начале. Наверное, первые года 3–4 было интересно, я по вахте отъездил лет 10, тогда да. А потом это стало образом жизни. Постоянно на дороге, уже без нее не можешь.

Пытался несколько раз сменить вообще сферу — до такой степени в один момент надоело. Свой бизнес открывал — логистика, грузоперевозки. Вроде получалось, но без дороги уже не так, привык. Её любить нужно, конечно.

Мечта у меня очень серьезная. Я провел два года жизни в Севастополе, дороги там делал. Хочется туда вернуться. Там земля обетованная. Она настолько пропитана историей, там чувствуешь себя очень-очень легко. Там один из самых древних христианских городов — княжество Феодора, знаете? Где Русь-то крестили, это же там, в Севастополе, в Херсонесе. Люблю очень историю российскую, еще с молодости.

Технология наша новая — вообще её финны придумали. Я могу что сказать — у дорожников так: кто-то посмотрел, подделал так, кто-то посмотрел, подделал так. Есть такая машина дорожная, называется ремиксер. Это немецкая компания выпустила. Но открываешь наши учебники советские 70-х годов, и там такая машина стоит — наша, русская. Неизвестно, кто, когда вперед придумал.

В Сибири резко континентальный климат. А материалы, которые используются, — это битум, не могут до сих пор подобрать так, чтобы он мог работать и в плюс сорок, и в минус сорок. Разрушения идут оттого, что идет перепад температуры. Если он летом начинает размельчаться, то зимой его начинает рвать. Образуется микротрещинка, туда попадает влага. Вёсны у нас какие — то плюс 10, то через три дня уже минус 20. То есть климат. А люди у нас профессионалы.

В жару не знаешь, куда себя деть. Но человек привыкает ко всему. Максимальное питье — вода, чаем зеленым хорошо спасаешься. В тенёчке, кстати, некогда посидеть, когда асфальт идёт. У него же срок жизни очень короткий до того, как его превратить в полотно. Им нужно очень оперативно работать, иначе его потом уже ничем не исправить, будет брак.

Когда знакомые из другой сферы спрашивают, почему дороги такие, я говорю: "Отстаньте, ребята". Так же везде можно спрашивать. Возьмите любую отрасль — к врачам, учителям, транспортникам. У нас стереотип сложился с 90-х годов, когда разруха была. Сейчас это все равно поднимается, дороги совсем стали другие.

Я считаю, что нужно вернуться к советскому процессу обучения. Распределение. Те, кто на бюджете учится, должны отработать года три. Чтобы он мог понять свою профессию. Тогда понравится».

О том, как работать под землёй, недавно НГС рассказали три машиниста новосибирского метро. Им не хватает солнечного света и приходится жить по секундам.