По следам прачеловека

Древние люди — собиратели и охотники — начали миграцию из Африки в Евразию около 1,8 — 2 млн лет назад. Несмотря на то, что это — научно установленный факт, «белых пятен» на пути миграции прачеловека еще достаточно. Новосибирские ученые в составе первой российской археологической экспедиции в Иран побывали на территории, до последнего времени не охваченной раскопками. Обнаружив 46 новых стоянок древнего человека, ученые по традиции отказываются оценивать совершенные открытия как громкие, настаивая на том, что все находки стали ожидаемым результатом планомерной работы.

Совместная российско-иранская экспедиция, занимавшаяся археологической разведкой, проехала больше 4 тысяч километров по территории северного Ирана в сентябре и октябре 2006 года, а уже в 2007 году ученые снова отправятся в Иран — на этот раз восточный. С российской стороны в экспедиции работали директор Института археологии и этнографии академик Анатолий Деревянко, доктор исторических наук Анатолий Зенин, кандидаты исторических наук Андрей Кривошапкин и Сергей Гладышев (все — из Института археологии и этнографии). Особый вклад в работу экспедиции внес академик Иван Стеблин-Каменский из Санкт-Петербурга, специалист по Ирану и иранской литературе. О результатах экспедиции и планах археологов корреспонденту НГС.НОВОСТИ рассказал доктор исторических наук Анатолий Зенин.

— Чем ценна для археологов территория Ирана?

— Сейчас является научно установленным фактом, что первая популяция самых древних людей — тех биологических видов, которых можно назвать людьми или очень далекими предками человека, но уже не обезьянами — появилась в Африке, а потом мигрировала на территорию Евразии и дальше распространилась по всему миру. Одно из основных направлений миграции — через переднюю Азию, Иранское нагорье и дальше в сторону Индии, Китая, Центральной Азии, Кавказа и Европы. И если территория передней Азии достаточно хорошо изучена нашими зарубежными коллегами, а сотрудники нашего института много лет работали в Монголии, Средней Азии и Казахстане, то в Иране экспедиции бывали в основном в западной и южной его частях. Нас же в первую очередь интересовал север.

Дело в том, что в Дагестане обнаружены доказательства очень раннего заселения с возрастом от 600 до 800 тысяч лет, а на территории Грузии, в Дманиси, найдено уже пять черепов очень древнего гоминида с возрастом более полутора миллиона лет. Так что свидетельства раннего появления человека на тех территориях известны, и нам надо было исследовать промежуточную территорию, через которую они в любом случае проходили.

— Свидетельства какого времени вы предполагали найти?

— Промежуток времени достаточно значительный. Если мы имеем датировки самых древних памятников в Африке более двух миллионов лет, на Кавказе, в Грузии, — более полутора миллионов лет, в Китае — более миллиона лет и предполагаем аналогичные на территории Таджикистана, Пакистана, Индии, то можете себе представить протяженность. Миграция ведь не была единовременным проходом из Африки в Китай. Это был длительный процесс.

— И каковы же оказались результаты работы?

— Мы обнаружили 46 новых памятников — мест присутствия древнего человека. Из них, по крайней мере, один очень древний — как мы предполагаем, с возрастом в пределах миллиона лет. Памятников так называемого среднего палеолита — уже более развитого каменного века — мы нашли более двух десятков. Так что мы получили достаточно хороший результат, учитывая, что на этой территории вообще не было никаких археологических экспедиций по изучению каменного века.

— Давайте уточним, что археологи называют памятником.

Это место, куда приходил древний человек и где он оставил следы своей жизнедеятельности: в основном каменные орудия, а если природные условия позволяют, то иногда — изделия из кости, которая в это время тоже использовалась для изготовления орудий труда, а как украшение — уже гораздо позже.

— Каким образом находятся такие памятники и как они выглядят?

— Очень древние люди были в основном собирателями и охотниками и постоянно мигрировали, потому что иначе не могли бы прокормиться. Поэтому для жизни древних людей требовались три основных условия, которые позволяют нам ориентироваться в поиске подходящих объектов — это питьевая вода (древнее озеро или река), еда и камни подходящей породы для изготовления орудий труда. На карте по рельефу определяется первоначальный район, а дальше эта территория планомерно обследуется, и, как правило, памятник находится.

— В пределах того времени, о котором мы говорим, можно ли хотя бы приблизительно сказать, что представлял из себя древний человек?

Самые древние были очень сильно на нас непохожи физиологически, ведь человек современного физиологического типа появился примерно 150 — 200 тысяч лет назад. Роста они были небольшого — вряд ли доходили до полутора метров, жили в пределах 20 лет, может, чуть больше. Что касается орудий труда, то требовались орудия для добычи животных, для разделки их — своего рода ножи, орудия, которые позволяли бы сделать из шкур и кости предметы бытового назначения, включая одежду, — всякого рода скребочки, резцы, и орудия, которые могли бы раздробить кость или иной твердый предмет, срубить дерево. Набор небольшой, но разнообразны формы и технология расщепления камня.

— В «Науке в Сибири» писали, что вам приходилось изучать находки на месте.

— Да. Каждое государство имеет свои правила игры и пытается защитить свое культурное наследие. По условиям договора с иранской стороной, которые касаются абсолютно всех иностранных экспедиций, все материалы остаются там. Соответственно, мы обрабатывали коллекции на месте. Времени было относительно достаточно, мы успели их зарисовать, сфотографировать и полностью описать. После этого все материалы и краткий научный отчет были переданы иранским ученым.

— А неожиданные трудности вам встретились?

— Это даже не трудность, а особенность — условия отношения к археологическим объектам на территории Ирана. Из-за этого нам вообще не разрешили копать. К примеру, для нас очень ценны так называемые стратифицированные памятники — когда каменные орудия находятся в толще земли. Тогда с помощью специалистов естественнонаучных дисциплин мы можем продатировать эту толщу земли и возраст обнаруженных артефактов. Найти такой объект можно с помощью так называемой шурфовки или зачистки обнажений. Так вот любую шурфовку нам не разрешили. Копать в Иране можно только на четко обозначенной территории на узко ограниченном участке, на который за год подается заявка. Вот по результатам двух экспедиций — той, о которой мы говорим сейчас, и следующей — я надеюсь, мы сможем подать заявку и проводить раскопки на нескольких объектах.

Потому в этот раз работали только с памятниками, обнаруженными на поверхности — в силу природных причин есть территории, которые не засыпаются землей со временем.

— Значит, задачей следующей экспедиции тоже станет только разведка?

— Следующую экспедицию мы планируем в этом году примерно в те же сроки — сентябрь-октябрь, опять с разведочными маршрутами, но уже на территории восточного Ирана, по границе с Афганистаном и Пакистаном — на территории обеих республик обнаружены очень древние комплексы времен палеолита.

— Стоит ждать от вас громких открытий?

— Я, честно говоря, не очень люблю громкие открытия. Надо отдавать себе отчет в том, что этот период истории настолько далек от сегодняшних дней, что его понимание довольно сложно, и нам постоянно просто не хватает данных. Иногда попадаются действительно уникальные комплексы — если мы такие найдем, это будет своего рода сенсация. С другой стороны, это будет результат планомерной работы — ведь мы уже сейчас ожидаем, что они там будут.

Надежда Ляпунова, специально для НГС.НОВОСТИ

Фотографии предоставлены Анатолием Зениным