Младенец за решеткой. История мамы, отбывающей срок вместе с сыном — малыш никогда не видел свободы

По закону женщины, родившие в местах лишения свободы, могут отбывать наказание вместе с ребёнком. Однако на всю Новосибирскую область, где есть и женская колония, и СИЗО, оказалась только одна такая заключённая. Беременную четвёртым ребёнком Екатерину отправили в СИЗО-2 Куйбышева после того, как она порезала мужа ножом. После родов женщина решила оставить сына с собой, в следственном изоляторе — и руководству пришлось срочно создавать условия в отдельной камере для неё и малыша. Специально для НГС Екатерина рассказала об опыте беременности и родов в заключении.

Екатерину заводят в камеру, где из предметов только стол, два стула и большое пластиковое окно с решётками. Женщина всё время улыбается, но отводит взгляд. Видно, что рассказывать о себе ей неудобно. Кокетливо и как будто по привычке крутит в руках пряди длинных прямых волос, снова прячет смущённую улыбку и отворачивается. По характерному эканью и неправильному произношению слов в ней легко угадывается жительница деревни или небольшого городка, прогуливавшая в своё время уроки по русскому.

Она рассказывает сбивчиво, путается в собственных словах, видно, что всеми силами старается казаться лучше, но лукавить у неё не получается. Несколько раз Екатерина переспрашивает, а точно ли за ребёнком сейчас смотрят. Её сыну 8 месяцев, и всё это время она круглосуточно находится с ним в камере.

Сначала руководство СИЗО-2 обещает журналистам НГС показать и ребёнка, и камеру, но в самый последний момент выходит постановление главного санитарного врача ФСИН, по которому посторонним приближаться к младенцу и к помещению, где он живет, запрещено. Только разговор с матерью — на расстоянии и с соблюдением всех мер.

По закону вместе с матерью за решёткой могут находиться дети до трёх лет, но при условии, что они родились в местах лишения свободы. С согласия осужденных женщин их дети могут быть переданы родственникам или отправлены в детские дома. Если же мать захочет отбывать срок с ребёнком, то их переводят в специальную колонию, в которой есть дом ребёнка. По всей стране таких колоний всего 13.

Если женщина родила до приговора суда, то соответствующие условия ей должны обеспечить в том СИЗО, в котором она находится.

— До этого у нас были случаи, когда женщины рожали, детей забирали бабушки-дедушки, муж. Прямо из роддома сюда ребятишки не поступали, — рассказывает замначальника следственного изолятора № 2 подполковник внутренней службы Алексей Трифонов. — Это у нас нетипичный случай, я с 2003 года работаю, и на моей памяти это вообще первый такой случай. Старожилы говорят, что давным-давно было дело, тоже находились женщина с ребёнком. Закон не запрещает, мы обязаны создать условия.

До родов Екатерина находилась в отдельной камере, где была ещё одна беременная женщина. Она тоже родила, но написала согласие о передаче прав на воспитание ребёнка, её отвезли в обычный роддом, новорожденного отдали родственникам, а саму заключённую вернули в СИЗО.

Екатерина же после родов решила оставить ребёнка с собой в СИЗО. На вопрос о том, что человечней — оставлять ребёнка с матерью или всё-таки детям не место за решёткой — Алексей Трифонов пожимает плечами, говорит, что всё индивидуально, но руководство изолятора, узнав о таком решении Екатерины, ни отговаривать, ни выяснять причины не стало.

Сама Екатерина говорит, что не верит в приметы — у неё есть знакомые, которые выросли в тюрьме, но на их жизни это никак не отразилось.

О своей жизни Екатерина рассказывает лаконично. Родилась и выросла в Купино, в 17 лет у неё умерла мама, они остались вдвоём с отцом. Примерно в это же время познакомилась с будущим мужем, от которого родила троих детей.

Незаконченные парикмахерские курсы, дома всегда было большое хозяйство. Потом пошли дети, времени на гулянки и книги никогда не было. С 25 лет начала работать продавцом. Муж был бригадиром на стройке, семью обеспечивал, поэтому на материнский капитал и собственные накопления Екатерина купила дом.

В 2014 году она разошлась с мужем, забеременела от другого мужчины. В то же время, по её словам, получила свою первую судимость по статье 111 часть 1 — нанесение тяжких телесных. Отбывать наказание беременная женщина поехала в челябинскую колонию.

— Я жалею о том, что совершила, но ничего уже не исправить. Старший сын остался с отцом, в колонии я родила Богдана. Он мне и правда был дан богом, очень сообразительный мальчик, — объясняет женщина, добавляя, что не хочет ни вспоминать, ни тем более рассказывать про тот случай.

Сайт Купинского районного суда описывает жизнь Екатерины более красочно — тут уголовные дела и за воровство, и за оскорбление представителей власти, и за применение насилия к ним же, и за вымогательство.

Но первый реальный срок сибирячка действительно получила именно из-за тяжких телесных. Всё произошло на кухне у знакомых. Две женщины поссорились, после чего, как следует из материалов дела, осужденная «из кармана своей куртки достала кухонный нож и, удерживая его в руке, клинком ножа умышленно нанесла А. А. Ю. не менее шестнадцати ударов в область тела».

В 2014 году суд отправил Екатерину на три года в колонию общего режима. После освобождения женщина потеряла связь с отцом второго ребёнка, вновь сошлась с первым мужем и родила от него третьего мальчика.

С мужем в общей сложности Екатерина прожила 13 лет. Про последнее уголовное дело рассказывает охотно — говорит, что это была самооборона. Конфликт в семье произошёл в июле прошлого года, уголовное дело завели, когда мужчина обратился в больницу. О том, что его порезала именно Екатерина, полицейским рассказали соседи. В августе он умер, но, по словам Екатерины, не из-за ножевого ранения, а из-за пьянок.

— Муж покойный освободился. Пил, кололся, долго терпела, — объясняет женщина. — Бил меня и моих детей. А куда же я уйду из собственного дома? Миллион раз приезжали сотрудники из дежурной части. У нас семейные проблемы, там максимум мелкое хулиганство. Приехали, забрали, через два часа его отпустили. Это так всегда было. Просто потом не выдержала и всё. Ударила ножом, он под рукой лежал. Я просто уже была беременная, он начал руки распускать, и так получилось...

По словам Екатерины, в то время она долго думала — рожать или нет. Но после смерти мужа поняла, что не сможет сделать аборт, так как это ребёнок от любимого человека, которого больше нет.

— Всё равно прожила много лет с ним, было много хорошего и плохого, — объясняет она. — Он был заботливым человеком, всегда всё для семьи делал. Подарки дарил. Хороший, добрый человек. Просто водка зло делает.

На замечание о том, что этот добрый человек всё-таки поднимал на неё руку, Екатерина вдруг отвечает, что вообще-то не было такого и в тот роковой день он её ударил первый раз, а до этого только на детей мог замахнуться.

— Не один раз ударил, а много, — подчёркивает она. — Ногами и по лицу, и по животу, и за волосы. Я всех моментов даже не помню. Но в деле читала, что у меня были ушибы по всему телу и лицу. На лавочке лежал нож. Не знаю, как-то так это всё получилось быстро и спонтанно.

Во время разговора я ещё несколько раз задаю один и тот же вопрос на разный манер — бил ли муж её раньше. Но каждый раз она прячет глаза, начинает глотать слова и монотонно повторяет, что он хороший человек, это было всего один раз, и у них было всё хорошо, да и до сих пор она любит только его одного.

Сейчас старшие дети Екатерины находятся вместе с её отцом и мачехой. За них она спокойна, говорит, что полностью доверяет воспитание детей родным. У них есть ещё свой ребёнок, семилетний брат Екатерины. Той семье и так тяжело, поэтому взваливать на плечи мачехи ещё и грудного ребёнка женщина не решилась.

Тем более в СИЗО есть все условия: камера, по словам Екатерины, больше похожа на квартиру-студию с холодильником и плазмой. Даже окно пластиковое, только с решётками. Душ женщина принимает отдельно от других заключённых, прогулки без ограничений, с малышом проводит всё время.

В СИЗО она уже девять месяцев. Суд прошёл, освободиться Екатерина должна в августе 2022 года, ребёнку как раз ещё не будет трёх лет. Отбывать наказание ей предстоит в Мариинске Кемеровской области, там есть дом малютки при колонии.

Но сейчас сибирячка всё равно пытается отсрочить наказание — иногда суд даёт такую возможность женщинам. Если всё получится, то она будет отбывать срок, когда младшему ребёнку уже исполнится 14 лет. Если не дадут отсрочку, Екатерина попытается отдать сына в семью к отцу и мачехе, потому что второй раз находиться с ребёнком в колонии она не хочет.

В следственном изоляторе находятся люди, у которых ещё нет статуса осужденных, поэтому условия для женщин с детьми там более мягкие, чем в колонии.

— Я не хочу второй раз страдать, — объясняет Екатерина. — Ребёнка там своего не видишь. Женщины находятся в одном отряде, дети в другом. То есть нет полного общения со своим ребёнком. Только два часа в день. Это страшно, я боюсь ехать в колонию. Я уже знаю, что ничего хорошего с ребёнком там не будет. С детьми сидят осужденные нянечки. И это строго женщины, у которых нет детей. Почему с моим ребёнком сидит девочка, которой лет 20, которая преступница? И у неё в группе 20 детей, а она ничего о детях не знает. Страшно оставлять своего ребёнка на неопытную девочку, тем более преступницу.

По словам Екатерины, дети в группе могли кричать по несколько часов, и к ним никто не подходил, за здоровьем младенца тем более никак не следили. Помогать нянечкам администрация колония не разрешала.

— За то, что зашёл к своему ребёнку, — нарушение, — продолжает Екатерина. — Приходится через нарушения ругаться с сотрудниками и идти к своему ребёнку. Просто зачем я буду сидеть в отряде перед телевизором, если я в это время могу пойти к своему ребёнку? У меня было много нарушений из-за того, что я бегала к Богдану, поэтому я на УДО не прошла, сидела от начала и до конца.

При этом женщина говорит, что, с одной стороны, понимает отношение администрации к мамам-осужденным — многие из них рожают детей во время срока только для более комфортных условий:

— И таких куча. Они освобождаются с ребёнком, а через какое-то время ребёнка приносят назад в колонию, потому что мать его на остановке бросила. Там таких половина. А при освобождении же детям дают вещи с меткой колонии, вот этих детей по этим меткам опознают, везут назад в колонию, и уже из колонии опека определяет малюток в детский дом. А есть такие, что администрация уговаривает её пойти на прогулку с ребёнком, а та не хочет. А потом освобождаются, забирают ребёнка, и всё у них хорошо. Но есть и мамы, которые бегают за детьми. И получают нарушения.

Екатерина подчёркивает, что в этот раз она хочет выйти по УДО — для этого готова участвовать во всех мероприятиях и стараться не получать нарушения за «всякие мелочи», как, например, драку или незаправленную кровать.

— Я поэтому и хочу попросить у суда отсрочку, потому что понимаю, что не смогу сидеть просто в отряде. Опять бегать к малышу? Сейчас я понимаю, что находиться с ребёнком через нарушения — это эгоизм. Потому что дети дома ждут. Я буду в колонии уделять время одному ребёнку, а дети-то там без меня плачут. У меня ребёнок, который вырос в колонии, он умненький. Наверное, это моя заслуга — я получала нарушения, но ходила к нему. Мы с ним занимались, играли. Хотя, когда мы освободились, Богдан был диковатым ребёнком: он не знал, что такое машины, он испугался собаки. Несколько дней боялся спуститься на улицу. Если бы я не проводила с ним столько времени, не знаю, что бы получилось. Не хочу повторять этот опыт, — делится Екатерина.

Когда спрашиваю Екатерину про её старших детей, она будто преображается — глаза горят, с лица не сходит улыбка. Рассказывает про воспитание, как она объясняет им на примере других (и своём в том числе), что тюрьма — это плохо. О том, как они ревнуют друг друга к ней и дерутся за её внимание, но всё равно любят друг друга.

— Младший сейчас бегает с пультом и разговаривает, как будто со мной, постоянно, — говорит женщина. — Старший ребёнок остался на второй год, когда меня посадили. Он очень переживал.

В самом конце Екатерина всё-таки соглашается рассказать, за что отсидела первый срок. Но уже с оговоркой, что на самом деле не жалеет о своём поступке:

— Мы отмечали Новый год, сидели у знакомых на кухне. Я была с сыном, ему тогда три года было. Знакомая ногой ударила моего сына из-за того, что он кричал: «Заткнись». Если бы я была выпившая, я бы её убила за своего ребёнка. Жалею только о том, что рос ребёнок без меня и что я родила на зоне. Но тот поступок этой девушки... Не тебе дано трогать чужих детей.

Несколько лет назад журналисты НГС побывали в новосибирской колонии для женщин и записали откровения девушек-убийц и наркокурьера из Бразилии: одна из них утащила за решётку и маму.