«Это разнообразие не ограничивается гомосексуальностью»

Биолог из НГУ Жанна Резникова и математик из Франции Даниил Рябко предложили новое объяснение разнообразия сексуальных предпочтений. Над проблемой ученые задумались, когда узнали о существовании у друга собаки-лесбиянки. В результате была сформулирована гипотеза, в основе которой лежит идея о том, что отсутствие интереса к противоположному полу служит сигналом популярности и, наоборот, привлекает больше партнеров. Эта гипотеза, считают в НГУ, применима и к человеку. Корреспондент НГС.НОВОСТИ разыскал одного из авторов необычной гипотезы и попросил рассказать об этом поподробней.

Справка: Резникова Жанна — ведущий научный сотрудник и завлабораторией поведенческой экологии сообществ Института систематики и экологии животных СО РАН. Автор и соавтор около сотни научных статей и книг по психологии и поведению животных и насекомых, опубликованных по всему миру с 1974 года, в том числе книги «Звериный интеллект», изданной в 2007 году в Кембридже (Великобритания).

Расскажите, как возникла теория появления гомосексуальности у животных.

Это не теория возникновения гомосексуальности, отнюдь. Это гипотеза, объясняющая возможные эволюционные механизмы разнообразия сексуальных предпочтений у разных биологических видов, включая человека. Это разнообразие не ограничивается гомосексуальностью. Важно отметить, что

Мы анализируем предпочтения, направленные на объекты, с которыми потомства не может быть в принципе: на особей своего же пола, нерепродуктивного возраста, особей чужого вида, наконец на неживые объекты. Как же так получилось, что у огромного числа видов, от насекомых до млекопитающих, подобные «бесперспективные» сексуальные предпочтения сохраняются в череде поколений?

Наша гипотеза объясняет этот парадокс с помощью рассуждений, основанных на эволюционном механизме «фишеровского убегания». Идея, предложенная английским математиком и биологом Рональдом Фишером в 30-е годы ХХ века, помогает объяснить, например, «парадокс павлиньего хвоста». Согласно Фишеру, возникшие в силу случайной мутации предпочтения самок к самцам с заметными украшениями могут привести к тому, что самцы с более выраженным этим признаком начинают оставлять больше потомства, чем те, которые этим признаком обладают в меньшей степени. В результате следующее поколение наследует как более развитые украшения у самцов, так и предпочтения к таким самцам у самок.

Предпочтение, возникшее как «случайная прихоть» самок (в генетическом смысле, разумеется), начинает давать преимущества в размножении. Возникает механизм положительной обратной связи, процесс становится самоиндуцируемым. Выбирать носителей признака выгодно уже просто потому, что их выбирают другие.

Не следовать этому своеобразному «соглашению» становится опасным — если у твоих сыновей не будет красивого хвоста, их не выберут! Более того, начиная с какого-то момента украшение в виде пышного хвоста становится довольно «дорогим». Действительно, у того же павлина хвост уменьшает подвижность и делает его более заметным для хищников. Тем не менее фишеровский процесс продолжается до тех пор, пока эта цена не достигает значения преимущества, предоставляемого положительным отбором по этому признаку самками (отсюда — «убегание»).

Эту теорию можно свести к пушкинскому: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей»? Ну и наоборот — про мужчину…

Ни эту теорию, и никакую другую свести к пушкинской фразе нельзя.

Теперь по сути: упущено логическое рассуждение, основанное на механизме «фишеровского убегания». Отсутствие интереса к представителям противоположного пола служит для «соискателей» сигналом популярности, а значит, и уже состоявшегося успеха «выбирающего» в размножении. Так, к примеру, самка, видя отсутствие интереса со стороны потенциального партнера, может заключить, что он имеет возможность выбрать другую — которая «лучше». Тогда становится важным добиться именно его внимания — ведь их общие сыновья смогут выбрать партнершу получше! Конечно, тот же механизм работает и в обратном направлении (выбор самцов самками). Иными словами, «выбирающий» вольно или невольно играет в игру «а ну-ка, добейся меня». Именно этот эффект можно описать фразой из Евгения Онегина.

Однако тактика проявления отсутствия интереса к потенциальному партнеру еще не означает появления новых сексуальных предпочтений! Так, самец может интересоваться только самками, однако у него уже есть партнерша (или не одна), и новая соискательница его не интересует — может, заинтересовала бы, если бы была попривлекательней. Другой самец может имитировать вот это отсутствие интереса, в то время как партнершу себе он еще не нашел. При этом он тоже может интересоваться только самками, способными к размножению — никаких нестандартных предпочтений тут еще нет. Однако, как только сам признак отсутствия интереса становится популярным, запускается механизм «фишеровского убегания»: вместо украшения (такого, как хвост у павлина), которое приобрело популярность вследствие случайных мутаций, становится популярным признак отсутствия интереса — и не случайным образом, а по описанному принципу «а ну-ка, добейся меня». Ну а далее начинается классический фишеровский процесс. Многократно усиленное им отсутствие интереса переходит в различия сексуальных предпочтений.

То есть гомосексуальность — это не попытка природы ограничить популяцию в момент ее непомерного увеличения, как некоторые считают, и уж тем более — не болезнь?

О болезни речь вообще не идет. Тогда нужно было бы говорить о «больных» синицах, носорогах, дрозофилах и представителях множества других видов, включая человека, которые успешно пронесли эти «болезни» через десятки и сотни тысяч лет эволюции. А для ограничения роста численности популяций существуют гораздо более эффективные механизмы, включающие также и болезни.

А какие теории гомосексуальности среди животных есть еще?

Большинство существующих теорий действительно обращают внимание только на гомосексуальность. Самая простая теория — это так называемая «гипотеза генетической ошибки». Согласно этой гипотезе, различия в сексуальных предпочтениях появляются просто благодаря какой-то повторяющейся мутации. Однако трудно себе представить, чтобы отдельные мутации, не подверженные положительному отбору, могли регулярно приводить к одному и тому же результату, причем у представителей самых разных видов и классов животных. Вторая гипотеза — конфликт между интересами разных полов: признак, неблагоприятный для одного пола, может быть выгоден для другого.

Выдвигалось предположение о том, что у человека те же гены, которые приводят к гомосексуальности мужчин, у женщин проявляются в повышении репродуктивного потенциала. Предположение, кстати, так и не подтвердилось.

Главное же — как и в первом случае, трудно представить, чтобы у разных, порой очень отдаленных друг от друга видов генетические механизмы, определяющие эту игру признаков, были одинаковыми.

Вот еще одно объяснение, на этот раз гомосексуальности именно у людей, предложенное эволюционистом Робертом Трайверсом в 70-е годы ХХ века: гомосексуалы, отвлекаясь от собственного размножения, помогают выращивать сестер, братьев и племянников. Здесь применена классическая теория отбора родичей, предложенная известным эволюционистом Гамильтоном. Убедительные экспериментальные опровержения появились только спустя 30 лет после того, как была высказана гипотеза. К настоящему времени исследователи сходятся на том, что нет удовлетворительного объяснения разнообразия сексуальных предпочтений в мире животных. Поэтому мы и предложили свою гипотезу.

Что из спорных с точки зрения этики отношений между людьми (как в сексе, так и партнерских отношениях) — полигамия, например, — заложены природой и в мире животных?

Животные регулярно друг друга насилуют, убивают и иногда даже едят. Я думаю, на этом этику можно оставить. Что касается полигамии, то она распространена очень широко; примеры каждый легко вспомнит из школьного курса биологии или из передачи «В мире животных».

Насколько вообще можно проецировать поведение животных на людей?

В НГУ я, среди других учебных курсов, преподаю курс этологии человека. Это сравнительно молодая область науки, возникшая в 60-х годах ХХ века, и сейчас интенсивно развивающаяся. У людей и других биологических видов масса общих проявлений поведения на разных уровнях, от индивидуального и партнерского, в том числе и родительского, до социального.

Вас не пугает отношение к подобным научным изысканиям: часть общества считает, что вы занимаетесь ерундой, вместо того чтобы, например, изучать, как сделать, чтобы собаки не кусали людей? А некоторые вообще категорически заявляют: «Не надо никаких объяснений. Все это неправильно, от безделья и праздного образа жизни»…

Меня ничто не пугает. Надо различать общество и толпу. Желательно, чтобы общество было просвещенным, для этого мы и работаем. Мы с вами ведем речь о научном исследовании академических ученых. И если бы не продуцируемые учеными умения, люди бы до сих пор лечились мухоморами и общались отнюдь не с помощью электронных средств передачи информации.

Илья Калинин

Фото depositphotos.com