Диагноз: сама виновата

Диспансеризация в рамках нацпроекта «Здоровье» показала свою несостоятельность и фиктивный характер. Об этом свидетельствует вопиющий случай, произошедший в Искитиме и ставший достоянием общественности на прошлой неделе. Год назад на медосмотре в рамках диспансеризации у медсестры Искитимской городской больницы Галины Суворовой заподозрили опухоль молочных желез и рекомендовали осмотр онколога. Однако врач, сделав соответствующую запись в карточке, не сообщил больной о такой необходимости. Когда же через год женщина сама обратилась к врачу с жалобами на боль, то получила страшный диагноз — рак. На этой неделе у нее назначено удаление груди, пострадавшая требует с больницы полмиллиона рублей. Подробности — в материале НГС.НОВОСТИ.

49-летняя Галина Суворова значительную часть жизни — 29 лет — проработала медсестрой в инфекционном отделении Искитимской городской больницы Новосибирской области. В январе 2012 года медсестра, как и весь медперсонал больницы, прошла ежегодную медкомиссию и получила допуск к работе. Со временем у нее начались боли в груди, на которые женщина сначала не обращала внимания. Однако бьшую часть декабря 2012 года Суворова провела на больничном «с хондрозом», рассказала она корреспонденту НГС.НОВОСТИ.

5 января 2013 года женщина вновь себя почувствовала плохо — у нее заболело плечо и правая подмышечная область. 6 января в поисках источника боли она обнаружила шишку в области груди. «Может, она у меня уже давно была», — осторожно замечает Галина. 10 января она обратилась к терапевту с жалобами на боли в области груди и шеи и была направлена к хирургу.

рассказывает Галина. Она утверждает, что во время медкомиссии ей об этой записи не сообщили, а ответственный врач поставил допуск к работе. Хирург направил Суворову на повторную маммограмму и предложил явиться к онкологу-маммологу в апреле — и никак не раньше. После года пребывания в неизвестности ждать еще несколько месяцев она не могла. Обратившись к врачу-маммологу в платную клинику, женщина получила диагноз — злокачественная опухоль молочной железы. На март ей назначили операцию по удалению груди.

28 февраля Галина Суворова отправила заявление в прокуратуру Искитима и претензию в минздрав НСО. Медсестра возмущена тем, что не знала об опасности целый год, когда на ранних стадиях ей, возможно, могли помочь менее радикальные методы лечения. Она требует выплатить ей 500 тыс. руб. в качестве компенсации морального вреда и 3170 руб. за прием в частной клинике, сообщила ранее юрист потерпевшей.

«Мне сказал врач, что ей сообщили об этом. Бумаги написаны соответствующие. Почему не пошла [к онкологу] — вопрос к ней. Она же медсестра, не человек с улицы», — главврач Искитимской центральной городской больницы Алексей Кайгородов возмущен обвинениями в адрес больницы.

Однако тут же он выдает: «Я уверен, что год назад еще не было [опухоли]! Опухоль любая — сначала ее нет, а потом вдруг появляется — вот и вся позиция!». В целом же Кайгородов подчеркнул, что лично он еще не видел подтвержденного специалистами диагноза Суворовой.

«Год — это много для опухолевого процесса, — рассуждает эксперт по малоинвазивным методам лечения доброкачественных изменений молочной железы хирург-эндоскопист «ЦНМТ в Академгородке» Виталий Куликов.

— За год стадия, конечно же, поменялась со 2-й на 3-ю или с 1-й на 2-ю. А если год назад она еще была доброкачественная (при условии, что сейчас 1-я стадия. — З.К.), можно было бы сделать высечку и сохранить железу».

Он также отметил, что, по статистике, при раке молочной железы очень высока смертность в первые 5 лет после операции. И риск тем выше, чем на более запущенной стадии была проведена операция. «После операции на 4-й стадии многие погибают в первые год-два», — заметил он, добавив, что тактика работы с больным явно была выбрана неправильно, если его не отправили на консультацию к онкологу после первых тревожных результатов маммограммы.

Сейчас в обстоятельствах произошедшего разбирается комиссия, сообщил главврач областного онкодиспансера Олег Иванинский, справедливо заметив: «Это случай из ряда вон выходящий. Получается, что только врачам нужна диспансеризация». Он рассказал, что волна массовой диспансеризации началась около 7 лет назад в рамках нацпроекта «Здоровье». Именно тогда врачи стали буквально требовать с пациентов обязательного прохождения флюорографии раз в год и других обследований. Однако такая забота многим пациентам как будто в тягость, замечает он.

Проблема кроется отчасти в том, как проводится диспансеризация, считает директор агентства «МедАссистанс» Елена Бобяк. По ее мнению, критерии оценки должны быть иными — вовсе не количество проведенных исследований и осмотренных пациентов. Тем не менее именно эти показатели являются критерием эффективности проведения диспансеризации сейчас.

Пациенты идут потоком, никто и не рассчитывает получить в ходе такого осмотра полноценную консультацию, это воспринимается лишь как процедура для получения допуска к работе, как формальность. И забывается сама цель, ради которой и была придумана диспансеризация — выявление заболеваний на ранних стадиях или их профилактика, сетует Елена Бобяк:

«Я редко слышу, что кто-то получил на руки врачебное заключение по итогам диспансеризации. Лет пять назад я сама ее проходила и так и не получила результатов».

По ее мнению, чтобы решить проблему, нужно на законодательном уровне прописать, что результатом диспансеризации должно быть получение информации о состоянии своего здоровья именно самим пациентом. Определить, кто именно ответственен за то, чтобы донести результаты обследований до пациента своевременно и в доступной ему форме — во врачебном заключении или на завершающей консультации. Сейчас за это, как говорит г-жа Бобяк, никто не отвечает, ведь зачастую диспансеризацию проводит не участковый терапевт, а врач в другой поликлинике. В итоге непонятно, кто и как должен сообщать пациенту результаты. «Диспансеризация оценивается не по тем критериям и в результате не достигает целей, для которых затевалась, мы видим только потерю времени людей и денег государства», — резюмирует Елена Бобяк.

Документы в прокуратуру юрист, курирующий потерпевшую, направила почтой, ответ будет в установленные законом 30 дней, сообщила она. Однако дело вряд ли дойдет до суда, считает директор «Центра медико-страхового права» Юлия Стибикина.

Она посчитала странным, что Суворова, будучи медицинским работником, не поинтересовалась у врача о результатах своих обследований, не ознакомилась с ними сама в карточке: «Думаю, что здесь маловероятно рассчитывать на возмещение, потому что потерпевшей будет сложно доказать, что ей не сообщили о необходимости консультации онколога, если об этом есть запись в документах». Единственный способ доказать это — предоставить диктофонную запись разговора, которой у медсестры, вероятно, нет, предположила г-жа Стибикина.

Зинаида Кузнецова

Фото thinkstockphotos.com