Фильм о зле (видео)

Недавно НГС.НОВОСТИ сообщали о том, что награда «ТЭФИ-Регион–2007» в номинации «Лучший документальный фильм» досталась снятому в Новосибирске фильму «Проклятые вопросы бытия» (из цикла «Сибирская энциклопедия» на ГТРК «Новосибирск»). В прошлом же году та же команда документалистов представляла Россию наряду с «Островом», «Эйфорией» и «Гарпастумом» на Стамбульском международном кинофестивале своей предыдущей работой «На окраине Млечного пути». Корреспондент НГС.НОВОСТИ побеседовала с Павлом Головкиным, одним из авторов «Проклятых вопросов» о серьезной стороне сегодняшнего телевидения.

Можете ли вы рассказать о команде, которая делала «Проклятые вопросы бытия», и добавить несколько слов о самом фильме?

Это очень добрые, порядочные люди и блестящие профессионалы. Это Станислава Касаткина — талантливый человек с огромным опытом телевизионной режиссуры, без нее этого фильма бы не было. Это Петр Сиднев — знаменитый новосибирский оператор. Он много лет был творческим партнером Юрия Шиллера, в 1990-е годы вошел в двадцатку лучших операторов-документалистов мира по рейтингу Международной телевизионной ассоциации INPUT. Это звукорежиссер Анатолий Гревцов и видеоинженер Владимир Бурсянин. Это наш самоотверженный водитель Виктор Картавых.

А фильм «Проклятые вопросы бытия» о зле. Главный герой — Леонид Соломонович Трус, известная в Академгородке личность. Но фильм не о человеке, пострадавшем от сталинских репрессий, а о человеке вообще. Потому что зло рано или поздно приходит в каждую жизнь. Эта история могла случиться в V веке до н.э. в Китае и, я боюсь, сможет случиться в Англии ХХII века нашей эры, но она, как и, к сожалению, многие другие, произошла в ХХ веке в России. Фильм посвящен памяти Анны Политковской.

Справка: Леонид Трус — председатель новосибирского общества «Мемориал», созданного для увековечивания памяти жертв репрессий, в настоящее время ведущего исследовательскую, правозащитную и просветительскую работу. В 1953 году Леонид Трус был обвинен в подготовке террористического акта и приговорен к расстрелу, замененному на 25 лет лагерей. Амнистирован после ХХ съезда КПСС, развенчавшего «культ личности» Сталина.

Такие глобальные категории, как добро и зло, лежат в основе всего, но обычно они завуалированы, упрятаны в некую обертку, а в «Проклятых вопросах бытия» о них говорят напрямую, настойчиво повторяя слово «зло»…

Вы знаете, любой человек, который из года в год имеет возможность сравнивать русское и западное документальное кино (в Новосибирске, например, на фестивале «Встречи в Сибири»), может отметить для себя очень важную вещь: западное документальное кино начинает сильно вырываться вперед. Это происходит потому, что западное документальное кино часто ставит гуманитарные сверхзадачи мирового порядка, в отличие от русского документального кино, которое начинает о них забывать. Я думаю, что совершенно неважно, чем ты занимаешься, — документальным кино, телевидением, литературой или наукой, — но очень важно ставить гуманитарные сверхзадачи.

На телевидении приходится сталкиваться с тем, что какие-то темы встречают преграды как слишком «заумные», неудобные, нестандартные?

Временами приходится, временами нет. Но если считать для себя преграды определяющим фактором, то ничего не будет. Ничего и никогда. Считается, что «высокие» темы нельзя поднимать на современном телевидении. Но раз они все-таки были подняты, раз этот факт произошел, значит, можно?

Для кого сегодня снимается документальное кино? На кого ориентированы ваши фильмы?

Я расскажу вам одну историю... Однажды я зашел в музыкальный магазин. Как всегда, там играла какая-то обычная популярная мелодия. И вдруг один из продавцов включил диск с записью Дживана Гаспаряна — знаменитого армянского музыканта, который играет на древнем духовом инструменте — дудуке. И люди, которые никогда не слышали Гаспаряна, начали подходить совершенно зачарованные и спрашивать: «Скажите, а что это? А это можно купить?». Я думаю, что когда человек берется что-то делать, а тем более заниматься творчеством, меньше всего он должен думать о реакции. Нужно просто делать то, что интересно и идет от сердца. А потом это можно кому-нибудь показать. И вот только тогда и будет ясно, так ли однотонен мир. Я не верю в диктат «формата». Формат действует только до того момента, пока ты по гамбургскому счету с ним согласен или боишься высунуться.

Как вы попали в теледокументалистику?

В 2003 году я окончил историческое отделение гуманитарного факультета НГУ и до сих пор считаю, что наука — это одно из лучших времяпрепровождений в жизни. Но в какой-то момент мне захотелось не писать о том, как кто-то что-то сделал, а самому что-то сделать. Но сегодня в России очередная эпоха застоя, и многие сферы деятельности просто имитируются. Тогда мне показалось, что телевидение должно быть «живым» миром. И я пошел на телевидение: изначально на студию «Репортер», потом в культурное вещание ГТРК «Новосибирск». Работал в программе «Коллекция», делал интервью для «Вестей Плюс», которые выходили в полночь, — всего было около ста таких бесед. И параллельно обратился к большому формату — к «Сибирской энциклопедии», которая задумывалась как исследование региональной истории. Тогда же мне захотелось сделать программу в жанре философского эссе, и первым таким серьезным опытом стала «На окраине Млечного пути», посвященная образу ребенка-старика. Редкому психологическому типажу, который в детстве уже мудр, как старик, а в старости не теряет интереса к жизни. В фильме было два героя: академик Сергей Васильевич Гольдин и мальчик из 130-й школы Глеб Летягин. Размышляли они на одни и те же темы.

Что будет с нашим телевидением дальше?

С ним будет то, чего мы сами захотим. Мы все смотрим наше телевидение и по большому счету прекрасно понимаем, что с ним происходит. Но если ничего не делать, оно таким и останется. Здесь речь идет уже не о стратегии того, как делать документальное кино, а о вопросе, что вообще делать — в жизни, в профессии... Представьте себе, что вы живете в скудной пустыне, окруженной высокими горами. Вы знаете, что где-то за ними есть красивая плодородная долина с прекрасным климатом и добрыми людьми, и вам нужно туда попасть. Революционер попытается эти горы взорвать. Какой-нибудь мученик отправится через них перебираться и, может быть, лет через сорок доберется до этой долины уставшим и измученным человеком. Остальные даже не будут пытаться что-то сделать. Я же полагаю, что в XXI веке до этой долины должны летать маленькие чартерные самолеты, и именно постройкой такого самолета я занимаюсь. Я прекрасно вижу на пути все преграды, но они не столь страшны, как многие думают.

Но все-таки самолеты маленькие. То есть этот рейс не слишком востребован?

Я бы ответил на этот вопрос «да», если бы не помнил телекомпанию НТВ середины 1990-х годов прошлого века. На сегодняшний день на телевидении возобладала точка зрения, которая — якобы! — придумана Западом: «Я журналист, я должен быть маленьким передатчиком информации к обществу». Но мы все видели пример другого телевидения с другим лозунгом: «Я журналист, но прежде всего я человек!», который был тогда на НТВ. «Это я видел, как падали бомбы, и я имею право сопереживать людям, на которых они падали, и делать все возможное, чтобы это не повторилось, и я имею право ненавидеть тех, кто это сделал». Номинально эта точка зрения сегодня проиграла, но уж очень рано ее решили похоронить. Я думаю, что часть кризиса, который мы сейчас видим в России, связана с тем, что все стараются выполнить свои профессиональные обязанности, забывая о том, что они прежде всего люди, а уже потом журналисты, политики, представители власти или дворники...

Разве может быть по-другому и это не утопия?

Это не утопия. Может быть, главная фраза фильма «Проклятые вопросы бытия» — это когда Леонид Соломонович Трус говорит, что существуют две точки зрения на развитие человечества. Первая точка зрения: человек может жить сообразно своим идеалам, и эти идеалы могут быть благородны. Вторая: человек такой, каким его создал Бог, он не может ничего изменить, и ему остается только мучиться. Леонид Соломонович сказал: «Если бы я был человеком Средневековья, я бы согласился со второй точкой зрения. Но я уже не человек Средневековья и я не могу с этим примириться! А где же тогда я? А если не я, так где homo sapiens? Так где «sapiens»-то? Я думаю, что здесь Трус сформулировал основную проблему сегодняшней России, сегодняшнего мира, сегодняшнего телевидения и сегодняшней документалистики. И что-то добавить сложно.

Елена Полякова

Фото Петра Сиднева