«Племя»: немой ужас

Забудьте про «Левиафана» — он, ясное дело, далеко не первый и не последний фильм, после которого хочется вылить в образовавшуюся внутри черную дыру стакан водки. Вот, например, в кинотеатре «Победа» начали показывать украинскую драму «Племя», тоже получившую некоторое международное признание. Герои «Племени» — подростки из интерната, сосредоточенно занятые грабежами, сутенерством и шоссейной проституцией. Как персонажи «Заводного апельсина», они говорят между собой на собственном языке. Потому что все они глухонемые. И такой же немой — сам фильм.

Справка: «Племя» (Украина — Нидерланды, 2014) — драма, криминал. Реж. — Мирослав Слабошпицкий. В ролях: Григорий Фесенко, Яна Новикова. 130 мин. 18+

Новенький попадает в интернат для глухонемых — в тесный и тускло освещенный мир, крашенный той самой мертвецкой синей краской, которая сразу вызывает знакомую мутную тоску у всякого, кому приходилось учиться или лечиться в России (или другой постсоветской стране). Где-то на периферии этого мира мелькают первоклашки, учителя и прочий антураж, но его центр — банда сосредоточенных, деловитых (тут прямо понимаешь, что означает «четкий пацан») старшеклассников, то самое «племя». Малышню племя отправляет торговать и воровать по поездам, девочек в сетчатых чулках и с ценником, написанным на тетрадном листе, возит на стоянку дальнобойщиков.

Нужно издалека предупредить, что в «Племени» есть полный набор всего, за что дают рейтинг «18+». От курящих и выпивающих бутылку водки залпом детей до грубых сексуальных сцен, от дотошно и невыносимо показанного подпольного аборта в ванной (кто-нибудь из публики обязательно не справится с неизбежным желанием срочно покинуть зал) до жестокой развязки (с черным юмором цитирующей «Пролетая над гнездом кукушки»). Единственное, чего тут нет из ассортимента фильма для тех, кому за 18, — так это брани. Потому что в фильме вообще нет слов. Играют в нем только глухонемые непрофессиональные (и притом мощно органичные) молодые актеры. Их персонажи общаются на жестовом языке, который остается без перевода. Во всех странах, в которых закупили фильм, прокатчики обязуются не добавлять закадровый голос или субтитры.

А показывали или покажут «Племя» в нескольких десятках стран; оно — маленькая фестивальная сенсация.

Первый полнометражный фильм сорокалетнего украинского режиссера Мирослава Слабошпицкого, снятый при поддержке украинского Госкино и нидерландского фонда Хуберта Балса, в прошлом году Европейской киноакадемией был назван открытием года, получил в Каннах награду прессы, а потом еще пачку наград фестивалей поменьше — и сплошь отличные рецензии в иностранной прессе. В российской, кстати, тоже. Заметно, что российские критики пытаются найти в фильме актуальные политические метафоры, англоязычные же — не ищут актуальной политики (хотя, вероятно, события на родине фильма в некоторой степени привлекли к нему внимание), да и вообще (как и, кстати, в случае с «Левиафаном») воспринимают кино не как актуальный репортаж из экзотически ужасной страны, а как универсальное высказывание о человеческой и вообще природе. Главное до сих пор произведение о детском коллективе как первобытной и дикой стае, где можно узнать самое худшее о людях, и без которого и «Племени» бы явно тоже не было, — «Повелитель мух» — написано вообще англичанином. Поэтому совершенно неважно, где происходит действие «Племени».

Тем более что оно — при всем его липком и хлюпающем грязью унылом антураже — уж точно не социальный фильм об ужасах воспитательных домов. Дом, в котором гнездится племя, вообще выглядит довольно условным. В начале он вроде бы обычная школа — с учителями, уроками, букетами и прочими признаками нормальности. Но очень быстро героя сглатывает морок, альтернативная реальность, в которой вообще нет взрослых (за исключением довольно условного взрослого — участвующего в торговле девочками трудовика). Нет контроля, нет реакции внешнего мира, скажем, на гибель одного из воспитанников. Эта морочность и нереальность похожа на культовый роман Мариам Петросян «Дом, в котором…» — но только там тон совсем другой и анархический мир питомцев интерната — разноцветен и причудлив, а в «Племени» мир наоборот чудовищно примитивен и, усложнившись самую малость — влюбленностью мальчика в девочку, — просто взрывается, забрызгав всё кровью.

Попытка найти новую форму кино, убрав из него слова, — это вообще некоторая тенденция.

У нас, например, в прошлом году сняли молчащий фильм «Испытание», а пару лет назад все сходили с ума по черно-белой и немой милейшей голливудской мелодраме «Артист». Но в «Испытании» была визуальная красота и поэзия, в «Артисте» — игра в старинные финтифлюшки. «Племя» же — минималистичное, грязное, жестокое и куда более радикальное. Показывать фильм без дубляжа и субтитров, оставив целое его измерение недоступным для зрителей (кроме владеющих жестовым языком), — решение, которое со стороны может показаться просто выпендрежем. А если вы пришли в зал непредупрежденным — то, возможно, и возмутительным выпендрежем.

Но у этого хода есть цель и логика — и он работает. Во-первых, это способ жестко зафиксировать зрителя: чтобы не потерять нить и суть, нужно следить за всем, что происходит на экране, вглядываться в лица, в жесты, домысливать и угадывать, — а значит, уходишь в фильм быстро и глубоко. Во-вторых, зритель оказывается тем, чем он обычно быть не любит и о чем предпочитает не думать, — игнорируемым меньшинством: он остается один на один с персонажами, которые «говорят» между собой много и активно. Недопонимание, напряжение и ощущение собственной физической ограниченности (говорят, а я не понимаю) усиливают смятение зрителя. А смятение неизбежно — даже если потом вы упрекнете «Племя» в том, что это — прямо-таки подозрительно образцовое фестивальное кино со всеми его типичностями: холодный взглядом, неприглядной картинкой и детально показанным нелегальным абортом в качестве инструмента, гарантированно сдирающего последнюю эмоциональную защиту со зрителя перед прополаскиванием этого самого зрителя в экзистенциальной бездне. Вероятно, людей, сторонящихся такого рода кино как «манипуляторского», «Племя» действительно не переубедит.

Но вообще-то это действительно сильный и талантливо сделанный фильм, который последовательно и уверенно идет своим путем

и находит совершенно новый способ вовлечь зрителя в свое исследование вещей, которые люди никогда не перестанут исследовать, — отчаяния, одиночества, насилия и покорности.

Оценка НГС.АФИША: 4 из 5

Елена Полякова

Кадры из фильма — kinopoisk.ru