«Авиация превращений»: Хармс головного мозга

У бывшей шоколадной фабрики на ул. Фрунзе настала вторая молодость. Сначала там расположилось прибежище свободных современных художников — лофт Trava, а теперь обживается еще и первый в Новосибирске авангардный театр La Pushkin. 3 октября он показал пластические вариации по произведениям Даниила Хармса «Авиация превращений».

Биография гуру советского абсурдизма прочно вросла в городские легенды. Ходят слухи, что Хармс, спасаясь от расстрела, симулировал безумие и умер где-то тут неподалеку, вероятнее всего в психбольнице у Нарымского сквера. Исследователи считают: смерть писателя — заслуга застенка в Ленинграде, но прямых свидетельств тому немного. Так что лично я не удивлюсь, если жители новостройки на месте бывшей пересыльной тюрьмы-психушки будут пугать друг друга героями Хармса. Это писатель любим и нужен нашему городу как летописец. Его книги — пожалуй, самое адекватное отражение необъяснимо нелепой реальности, с которой каждый из нас хоть раз оставался в этом городе один на один.

«Авиация превращений» — немое действо на сорок минут. Особый колорит ему придает промышленное здание: кажется, совсем заброшенное, а как присмотришься, то просто по-творчески запущенное. Мим-хореограф Олег Жуковский и его партнерша Ирина Козлова разыгрывают сначала клоунаду, затем чистое импровизационное сумасшествие, затем щемящую лирику с силуэтами на фоне неба и сиреневой лампой в объятиях мотыльков. Никакого сюжета — только мысли, чувства и ассоциации. А еще тошнотворно смятые салфетки, съеденный пенопласт, раздавленное в руках яйцо. С одинаковым успехом это можно считать и повседневностью Хармса в дурдоме, и чем-то не имеющим отношения к Хармсу — абсурдом обезличенным, возведенным в абсолют.

Такой театр не признает полумер. Твой внутренний мир либо резонирует, либо остается глух, поэтому тем, кто не чувствует себя сопричастным к мировому Хаосу, от похода на «Авиацию» лучше воздержаться. На 500 рублей (именно столько стоит билет в лофт Trava) можно купить чулки, сладости или книгу, от которой избавишься, как только надоест. А от Хармса в интерпретации Жуковского избавиться не так уж просто. Если вдруг станет невмоготу и захочется сбежать со спектакля, сделать это будет невозможно. Двадцати зрителям, сидящим на чем-то вроде полка в общественной бане, путь назад отрезан. От свободы отделяют темнота, гора вещей и спин, а также высота перекладин из досок с романтическим прогибом.

У «Авиации превращений» мощный терапевтический эффект — нечто подобное я ощущала после просмотра «Меланхолии» Ларса фон Триера. Как будто побывала в голове безумца и вернулась в привычную реальность, отчего реальность эта засияла новыми красками. Все стало гораздо логичнее и понятнее. Идя по улице домой, ты вдруг понимаешь, какая вокруг прекрасная осень и как мало, в сущности, мы знаем о безумии. Даже те, кто иногда, смеху ради или всерьез, называют себя сумасшедшими.

Фото автора