Популярнейший писатель Франции и мохнатые младенцы

Гийом Мюссо, Йохен Шимманг и «Записки русских путешественников XVI–XVII веков»

Гийом Мюссо «Прошло семь лет». Черт, ну зачем я в это ввязался? Ну да, цель была просветительская, решил написать пост про самого успешного писателя современной Франции (совокупный тираж — около 20 млн экз.). Им оказался 39-летний мороженщик Гийом Мюссо, некоторое время назад он продавал крем-брюле, а в прошлом году его посвятили в кавалеры Ордена искусств и литературы. Мсье мистичен, романтичен и остросюжетен. Во Франции роман «Прошло семь лет» в начале этого года был бестселлером № 1, теперь его сменил роман «Завтра» того же Мюссо. Стилистика приблизительно такова: «Обессиленная, распростертая, трепещущая, Никки открыла глаза и постаралась вздохнуть поглубже. Она лежала на спине и чувствовала палящий ее жар». Или еще: «Безумный план. Коварный план. План, достойный Макиавелли». Или вот: «Чарующая, вероломная, жестокая, как лезвие ножа».

Столь же волнующий и сюжет: у разведенных супругов таинственным образом исчезает подросток-сын, в его комнате рассыпан килограмм кокаина, а в подворотне ждет, не дремлет татуированный орангутанг, бах-бах, злодей убит, герои мчатся в Париж, по романтическим набережным Сены за ними гонятся копы, а на другом конце Земли юная блондинка-наркодиллерша в джунглях Амазонки уже предвкушает, как будет пытать и убивать бедняжек. Переворачивая последнюю страницу, чувствуешь глубокое удовлетворение от здорового консерватизма этого мира: два-три века назад именно Франция породила бульварную литературу и продолжает ее плодить до сих пор. Знаменитые сыщики, городское дно, шикарные блудницы, страшные приключения душ после смерти. Рецепт прост: к этому вековечному коктейлю Гийом Мюссо добавляет группу Coldplay и последний iPhone.

Йохен Шимманг «Новый центр». А теперь посмотрим, чем живут нынче литературные немцы. Завязка свежего романа Шимманга самая что ни на есть интригующая: 2030 год, Германия пожинает плоды нового военного переворота, опять союзники помогают свергнуть диктатора и его друзей, жуликов и воров. Главные герои живут вместе с анархистами и другими фриками на развалинах в как бы Берлине. Разгребают завалы, создают дивный новый мир и библиотеку. После контрольных 50 страниц становится понятно, что роман бесхребетный. Претенциозное цитирование сотен писателей, философов и музыкантов — от Кэррола, Эко и Борхеса до «Битлз» и «Кинкс» — вплетается бисером в общее свинство повествования, где вялая любовная линия соседствует с вялой политической линией, а детективная линия получается такой занимательной, что до конца роман дочитывать желания не возникает. «Подобно многослойному роману Умберто Эко», — пишут в аннотации. Как же, ага.

Зато с социологической точки зрения «Новый центр» любопытен. Именно благодаря вялости, которая в странном сочетании с вспышками агрессии, кажется, есть характерная черта всей нашей эпохи. Ну, во-первых, диктатор, мил человек — несмотря на пытки и всякие разные зачистки врагов народа, оказывается достаточно безобидным бравым воякой, любителем недвижимости за рубежом. Во-вторых, и восхвалители хунты, и борцы с режимом какие-то шуточные, а очевидцы преступлений совсем равнодушные (главный герой, например, во время хунты занимался каким-то безобидным бизнесом — чуток нечестным, зато в лучших бюргерских традициях). В-третьих, несмотря на выстрелы и судебные разбирательства, атмосфера в предполагаемом Шиммангом будущем удивительно безобидна и уютна. Так и хочется воскликнуть: что ж вы, немцы, за диктатуру малохольную такую придумали. Впрочем, чья бы корова мычала.

«Записки русских путешественников XVI–XVII веков». Самую же интересную книжку я нашел не в книжном магазине, а на помойке в центре Новосибирска, среди других тоже любопытных бездомных томиков. «Записки русских путешественников» — куда там мороженщику Мюссо и вялому Шиммангу. Там обнаружились «Записки неизвестной особы о путешествии по Германии, Голландии и Италии в 1697–99 гг.», по-видимому, Андрея Апраксина, бывалого путешественника и собутыльника Петра I на «Всешутейшем, Всепьянейшем и Сумасброднейшем Соборе», известного по кличке Бесящийся. Записки так хороши, что своей корявой речью я их просто боюсь испортить. Вот вам на радость одни цитаты:

«В Амстердаме видел младенца, полутора года, мохната всего сплошь и толста гораздо, лице поперег полторы четверти; привезена была на ярманку. Видел тут же слона великаго, которой играл миноветы, трубил по-турецки и по-черкаски, стрелял из мушкатанта и многие делал забавы, делал симьпатию с собакою преудивительно

Видел у доктора анатомию: кости, жилы, мозг человеческий, телеса младенческие и как зачинается во чреве и родится. Видел кожу человеческую, выделана толще бараньей кожи, которая на мозгу у человека живет: вся в жилах косточки маленький, будто молоточки, которые в ушах живут.

Видел птицу превеликую, без крыл и перья нет, будто щетина. Видел ворона, тремя языками говорит. Видел морского зайца, у которого затылочная кость полторы сажени. Видел рыбу морскую и с крыльями, может везде летать

В Амстердаме устроены дома, где собираются всякой вечер девицы изрядныя, по 20 и по 15 в числе, есть красавицы. И музыка непрестанно играет. Кто охотник, танцует, а кто девицу любит, взяв за руку, идет в особую камеру. Видел дом и был в нем, где сидят сумасбродные люди, которые совершенно без ума; всякому сделан чулан, и ходят не просто: смотрят, поят, чистят, и берегут; а которые не дерутся, ходят просто по двору, а с двора не пускают.

Видел казнь двух человек смертию, пытавши: как повинились в убивстве, привели их на позор, и сказана им смерть за день; и в тот вечер им стол: подчивали их всем довольно. Пришло время казнить, вывели на театр и поставили на колени; палач отсек обоим головы палашей, а пасторы непрестанно при них были.

Трубку зрительную видел, через которую смотрят на месяц и на звезды. На месяц смотрели, и видел, что есть земля и горы. Видел голову сделанную деревянную, человеческую, говорит; заводят, как часы; а что будешь говорить, то и оная голова говорит. Видел две лошади деревянныя на колесе; садятся на них и скоро ездят, куда угодно, по улицам.

Видел старуху древную, ходит по улицам, играет на скрипке, перед нею три собаки танцуют на задних ногах. Был у жидов в церкви, смотрел обрезание младенца. Был у торговаго человека и видел хамилиона живаго, который отменяет свет, и на которой цвет взойдет, тем цветом и сам кажется.

В Ростродаме на дворе был, где травили быков собаками; при мне затравили трех, а два устояли, многих собак побили до смерти, иных бока прокололи рогами. Которые быки устояли, на них положены короны и фрукты из бумаги зделаны за то, что выдержали триумф; и повели по городу, а перед ними два человека шли и трубили.

Видел в Остродаме рыбу, у которой пила на носу, величиною с небольшую белугу. Видел рыбку, которая корабль останавливает, маленькая, прилипают ко дну множество, оттого останавливается. Рыбу видел живую предивную, называют морским теленком, гораздо темна да коротка, губы превеликие висят. В Остродаме ужинал в таком доме, где стояли нагие девки Был в изрядной аптеке, видел натуральных вещей: руды золотыя и серебряныя, и как родятся разныя каменья, и древеса, и драгия многия благоухания, и которые подлежат в лекарства. Украшена аптека вся головами турецкими: как война была под Веною; на многих головах ран по двадцати, на иных и больше, рублены палашами; много приезжают смотреть того украшения. Тут видел птицу строфокамила с небольшую лошадь».

Такие дела. И что характерно, чистая правда. Тут уж ничего не прибавишь и не отнимешь.

Фото kulturologia.ru