Эмир Кустурица: «Смерть — это непроверенный слух»

В книжных появилась автобиография Эмира Кустурицы — томик, больше похожий на роман, чем на обычное «родился-женился». С обложки смотрит сам Эмир, толстощекий и небритый, такой вот он и приезжал несколько лет назад в Новосибирск, когда мраморные античные девы оперного театра с недоумением смотрели на заученное и отрепетированное бесчинство его «Некурящего оркестра». Стоит книжка как-то чрезмерно дорого (что-то около 1100 руб.), что, видимо, связано с авторскими притязаниями сербского маэстро. Кстати, 4 июля он вновь приедет в Новосибирск выступать с «Некурящими» на Летней веранде кинотеатра «Победа», где цены тоже заявлены нешуточные —от пяти до шести тысяч рублей.

Книга называется «Где мое место в этой истории?» — и действительно, Кустурица встраивает свою жизнь в контекст эпохи, колоритно описывает Сараево и прочие сербо-боснийские местечки, свои школьные драки и любови, девушек, «красивых, как Тито», парадоксальные шутки отца, которые будто вышли из его фильмов. Одна из них для сказочника-хулигана Кустурицы — едва ли не жизнеобразующая.

— Я видел мертвого человека!

Поставив на плиту кастрюлю с фаршированными виноградными листьями, он подошел к дивану, сел рядом со мной и тихо сказал:

— Смерть — это непроверенный слух, сынок!

Вопреки ожиданиям, никаких волшебных ослиц и цыганских шабашей, равно как и фолк-панк тусовки «Некурящего оркестра», в книге не наблюдается, гораздо больше здесь семейной хроники, размышлений об истории и кино (с особым смаком Кустурица описывает «Амаркорд» Фелинни, смотря который, он засып на первых кадрах три раза подряд), будней сараевских диссидентов всех мастей, чудаков и оригиналов, круговерти вокруг Йосипа Броз Тито — во сне и наяву, — а также забавных кинонелепостей, вроде Джонни Деппа, принятого в Боснии за цыгана. Подробные истории съемок и баталий вокруг фильмов заканчиваются «Подземкой»; «Черная кошка, белый кот» и «Жизнь как чудо» остались за кадром. С большой теплотой Кустурица пишет о России, которая у него звучит часто, а с Юрием Гагариным он и вовсе себя чуть ли не отождествляет.

До тех пор, пока я не побывал на Балканах, я пребывал в твердой уверенности, что Кустурица — едва ли не единственная визитная карточка бывшей Югославии в кино. Сейчас я понимаю, что это не так. В отличие от России, и Сербия, и Босния сейчас переживают взрыв отличного кино: и Ясмила Жбанич («Грбавица», «В пути»), и Срджан Каранович («Беса»), и Срджан Драгоевич («Хорошие села хорошо горят», «Святой Георгий побеждает дракона»), и Олег Новкович («Белый, белый свет») — все они не уступают Кустурице по силе и глубине, хоть и не создают той сказочно-метафорической мифологии, за которую так любят безбашенного серба. Мир Балкан очень многогранный и очень похож на наш, русский, только более открытый и страстный. И автобиография Кустурицы, кстати, тоже дает это понять, ломая представление о Балканах как о бесконечном «матрешечно»-цыганском карнавале.

Фото Екатерины Калиневич