«Грозовой перевал»: молния под юбкой

В прокат выходит очередная экранизация «Грозового перевала» — культового романа Эмили Бронте, признанного самой романтической книгой всех времен. Книга, пережившая множество экранизаций, проходит по ведомству женского готического романа, упорно стоя в одном ряду с «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте и «Гордостью и предубеждением» Джейн Остен, при этом поражая жестокостью и болезненностью любовной истории. Даже современники прозвали «Грозовой перевал» «немыслимым чудовищем, объединившим все самые сильные женские наклонности». Новая скандальная версия Андреа Арнольд, снявшей мужское, жестокое кино, — неплохая попытка обнажить истинную сущность неоднозначного романа Бронте.

Справка: «Грозовой перевал» (Wuthering Heights; Великобритания, 2011) — гиперреалистичная драма, снятая по одноименному готическому роману Эмили Бронте и вызвавшая скандал на фестивале в Венеции. Режиссер Андреа Арнольд («Аквариум», «Красная дорога»). В ролях — Кая Скоделарио («Битва Титанов»), Джеймс Хаусон. Бюджет 5 млн фунтов стерлингов. 129 мин.

Не считая оборванной концовки фильма и главного героя, ставшего чернокожим, Арнольд довольно щепетильно придерживается фабулы оригинала. Перед нами — все та же история жестокой и болезненной любви между найденышем Хитклиффом, которого йоркширский сквайр привел оборванным мальчишкой в дом, и хозяйской дочкой Кэтрин Эншоу, вышедшей замуж за другого, так и не сумев перебороть предрассудков социального неравенства. С жутковатой скрупулезностью режиссер показывает бесконечную череду смертей, опустошающую дом Эншоу, однако для нее история заканчивается, как только умирает главная героиня, — это одна из главных претензий в адрес режиссера, оборвавшего дальнейшую рефлексию романа вместе с историей мести и безумия.

Этого ей не простили ни поклонники творчества средней Бронте, ни зрители фестиваля в Венеции, обвинившие Арнольд в вероломной интерпретации классики, натурализме и даже некрофилии.

Экранизировать классику, тем более такую культовую, — дело вообще неблагодарное и всегда рискованное, уже не говоря о том, что «Грозовой перевал» прошел почти через десяток кинематографических рук. Сказать, что Андреа Арнольд полемизирует со своими предшественниками, — не сказать ничего. Она низводит высокие чувства как таковые и напрочь сбивает всю романтическую шелуху с готического романа Бронте, заставляя нас забыть все, что мы о нем знали.

Арнольд намеренно опускает действие картины на предельно прозаический уровень грязных фермерских будней Англии XVIII века. Герои большей частью аутентично чумазые и потные, месят чавкающую йоркширскую грязь стертыми ботинками, натуралистично, обливаясь кровью, рожают в поле, причем камера в этот момент протискивается чуть ли не к ним в промежность, люто лупят друг друга и блюют через перила.

Внешний вид актеров также переворачивает все привычные представления о персонажах Бронте. Старший брат Кэтрин превратился в сущего отморозка, будто заглянув в ленту прямиком из «Бритоголовых». Юная Кэти — вовсе не озорная девочка с кудряшками, а пухловатая, рано созревшая девушка-подросток с тяжелым взглядом и любительница поваляться в натуральной грязи. Не говоря уже о неожиданно чернокожем Хитклиффе в роли Джеймса Хаусона, непрофессионального актера, найденного Арнольд на бирже труда.

В фильме мало диалогов, а те, что звучат, нередко пересыпаны словом f…k, но, как это ни парадоксально, фильм, собравший ворох наград за техническое решение и операторскую работу, при этом утопает в красоте и поэтизме.

Камера не парит привычно над йоркширскими пустошами, обозревая живописные ландшафты, а все больше зарывается в траву и волосы героям, все время дрожит, вуайерстски снимает через дверные щели и замочные скважины, выхватывает гиперреалистичные крупные планы капель пота, стекающих по темной коже Хитклиффа. Режиссер одинаково трепетно, словно ювелир с микроскопом, показывает паутину с хрустальной каплей росы, с треском бьющегося о стекло мотылька, заросли вереска и одновременно захлебывающегося кровью барана с перерезанным горлом, комья грязи, стекающую кровь с подвешенной дичи. Порой даже сложно разобрать, кто это — люди или животные, что для Арнольд, впрочем, вещи одного порядка на мощном полотне неистовой природы, исторгающей ливни, снег и бушующий ветер.

Даже, казалось бы, противоестественная сцена, в которой Кэтрин зализывает раны на спине Хитклиффа, выглядит на удивление естественно. И это наполняет фильм мощной и тяжелой сексуальной энергией.

В чем причина столь необычной интерпретации романа? После просмотра не покидает ощущение, что фильм снят с точки зрения Хитклиффа — это его взгляд на эту историю. Полный животных страстей, ярости и болезненной любви, граничащей с ненавистью, заставляющей отламывать крышку гроба, до крови колотиться лбом об пол и топтать ботинком лицо. Именно по этой же причине Арнольд экранизировала лишь половину романа, закончив историю на смерти Кэтрин. Разве не об этом, о человеке со звериной душой, безмерно жестоком и одержимым лишь больной любовью и жаждой мести, книга Бронте?

София Гольдберг

Кадры из фильма — kinopoisk.ru