«Старикам тут не место»: братская могила

Уже 24 февраля станет ясно, сколько статуэток американская киноакадемия присудит «Старикам». Последняя работа братьев Коэнов («Бартон Финк», «Большой Лебовски», «Человек, которого не было») представлена в восьми номинациях на «Оскар» (в том числе за лучший фильм, лучшего режиссера и лучшую операторскую работу). В регионах фильм появился чуть позже, чем в Москве. И те, кто ждал его, уже успели уяснить из прессы, что Коэны (после двух не слишком удачных фильмов) вернулись к самим себе времен «Фарго» и «Просто крови». И сняли фильм, который становится классикой прямо на глазах зрителя, не успев даже выйти на DVD.

Действие происходит в Техасе начала 80-х годов. Охотник в пустыне натыкается на последствия сорвавшейся сделки наркоторговцев: несколько трупов под палящим солнцем, партия порошка и чемодан с миллионами, который он, не раздумывая, прибирает к рукам. Охотника играет Джош Бролин (коррумпированный коп в «Гангстере», доктор-садист из «Планеты страха»), который перехватил эту роль у ныне покойного Хита Леджера. Коэны снова режиссируют свой любимый хулиганский трюк — подбросить простому человеку под ноги деньги и посмотреть, на что он окажется способен, чтобы их присвоить, и как неотвратимо и зрелищно рок будет карать его за сделанный выбор.

Герой Бролина, впрочем, не такой уж простак: он знает, что такие вещи даром не проходят, и готовится уносить ноги. Но он не может знать, что по его следам пойдут не бандиты-головорезы, а Антон Чигур (Хавьер Бардем, «Призраки Гойи») — нелепый человек с улыбкой добродушного дебила и прической еще хуже, чем у Бартона Финка. По легенде, увидев себя в зеркале, Хавьер Бардем взвопил: «Теперь у меня два месяца не будет секса!»

Бардем крадет фильм у всех остальных, включая и главного героя, и морализатора-шерифа (Томми Ли Джонс) — его персонажа в кинематографическом аду посадят на почетное место рядом с Ганнибалом Лектером.

Как в ночном кошмаре, он идет неторопливо (так же неторопливо, как от трупа к трупу движется весь фильм), но всегда в итоге догоняет и, даже отстав, все равно точно знает, где вы прячетесь (эта способность объясняется техническим девайсом — еще одной вещью, которая была бы непонятна старикам). Никто не оказывает ему сопротивления, потому что это так же глупо, как попытки выжить с отрезанной головой. Вы его видели — значит, вы покойник.

Бардем отрабатывает «Золотой глобус» (уже полученный) или «Оскар» (пока гипотетический) в каждом кадре хотя бы тем, как аккуратно, почти нежно он берет в руки свое орудие убийства. Уникальную, кстати, вещь, которая уже заняла свое место на полке воображаемого музея самых запоминающихся кинематографических артефактов. Любознательные зрители выяснили, что присоединенный к газовому баллону стержень, которым Антон Чигур вышибает мозги и дверные замки, на самом деле используется для забоя скота.

Одним словом, это Коэны: со смачными деталями, размеренным ходом по американским просторам, жанровыми играми (немного вестерна, немного нуара) и долгими планами.

В своей лаборатории братья продолжают исследовать взаимодействие крови с черным юмором и прочими веществами (на этот раз сургучно-густая кровь склеивает в комки прокаленный солнцем песок), а также выпаривать и высушивать до концентрата диалоги с лаконичными, четкими репликами.

- Если я не вернусь, скажи матери, что я люблю ее.

- Твоя мать умерла.

- Хорошо, тогда я сам ей скажу.

Как и коэновские «Фарго» или «Просто кровь» (а «Старики», на взгляд корреспондента НГС.РЕЛАКС, вышли не слабее), новый фильм — это мастерски рассказанная история с интересными и живыми героями, которая хороша и без морали (и в некотором смысле дороже, ведь рассуждать куда легче, чем так показать и рассказать). Что касается смысла названия, то начинаются «Старикам тут не место» с закадрового голоса шерифа (Томми Ли Джонс), удивленного бессмысленными преступлениями, которые он видит вокруг, — не по страсти, не из-за алчности, а просто так. Размышления о том, как изменился мир, безнадежные и безысходные (исход один — мир другой, в который уже перешли отцы и деды и который старику уже снится), проходят через весь фильм.

Героя Джонса, который и не пытается противостоять непонятному новому (вроде бы) злу, уже принято сравнивать с женщиной-полицейским Мардж из «Фарго», но трогательная наивность («Деньги — это еще не все (пауза) … Вы не знали?») куда больше к лицу лучезарной беременной героине, чем морщинистому техасскому шерифу. Можно подумать, что раньше никто не стрелял в человека, только чтобы посмотреть, как он умирает. И не верится, что все это про шерифа всерьез — скорее похоже на жанровую стилизацию. Потому что образ служителя закона и порядка, рассуждающего о том, что на фоне нынешних нравов прежние преступления выглядят праведностью, уж слишком износился и устарел. Тем грустнее образ шерифа, печаль и драму которого можно уместить в такую тесную и банальную коробочку. Видимо, это и есть самое мучительное в человеческих трагедиях — когда осознаешь, что происходящее с тобой банально, обыденно, предопределено и в искусстве уже занесено в разряд штампов, о которых и говорить не стоит.

Елена Полякова