«Апокалипсис»: последние майские дни

На англоязычных форумах уже можно найти дискуссии на тему: является ли «Апокалипсис» расистским фильмом и если «да» - то разве это не возмутительно? Действительно, «Апокалипсис» нельзя упрекнуть в чрезмерной политкорректности. После анонсов и ролика ожидаешь фильма о том, как конкистадоры варварски уничтожили уникальную культуру майя. Действительно варварски, действительно уничтожили. Но об этом можно прочитать в учебниках, а в «Апокалипсисе» - весьма неоднозначной и захватывающей эпической ленте – можно увидеть последние дни обреченной цивилизации майя.

Про мудрых, просвещенных и мирных индейцев тоже можно почитать где-нибудь еще, а в фильме Мела Гибсона коренное население оказывается примитивно кровожадным и равнодушно жестоким, что и вызвало обвинения в расизме (недавние антисемитские высказывания нетрезвого Гибсона только подлили масла в огонь). Знаменитые города майя с точки зрения главного героя – представителя некого лесного племени – это настоящий ад на земле, огромная машина, выстроенная с одной-единственной целью – планомерно истреблять людей, чтобы боги наконец-то насытились кровью жертв. Палящее солнце, камень и пыль, возбужденная, жаждущая крови толпа, бормочущий безумный шаман, поле, устеленное обезглавленными трупами до горизонта… Все это бьет зрителя по глазам и ушам, и временами «Апокалипсис» почти физически невыносимо смотреть.

В «Апокалипсисе» Гибсон смотрит на медленное наступление большой истории, о которой напишут в учебниках, из лесных зарослей, из-за кустов, широко распахнутыми глазами детей природы, носящих имена типа «Дымчатая Улитка» или «Тупой Конец». Насилие и смерть, которые в «Апокалипсисе» присутствуют чуть ли не в каждом кадре, показаны с почти наивной прямотой и шокирующим натурализмом – глазами жертв. Со смертельным ужасом, но без морального осуждения. Жертвам очень страшно, но их мир так устроен, и спорить с этим бессмысленно.

Кроме шокирующего натурализма и оригинального взгляда на историю, приметой режиссера Гибсона становится – более или менее – аутентичный язык, на котором говорят персонажи. Как и «Страсти Христовы», «Апокалипсис» идет с субтитрами. Правда, говорят персонажи не на мертвом языке майя, а на современном индейском диалекте. Наверное, историки – как всегда – найдут в «Апокалипсисе» кучу ляпов и заросли развесистой клюквы. Но выглядят костюмы и обряды весьма убедительно и все – до последнего кольца в носу – работает на зрительское ощущение прикосновения к навсегда потерянному миру.

По замыслу «Апокалипсис» амбициозен, по смыслу – неоднозначен, и зрителям, ищущим мораль, найдется, о чем поспорить. Но «Апокалипсис» - это еще и качественный блокбастер с захватывающим сюжетом, достойный того, чтобы стать классикой. Кто-то назовет историю беглеца по имени Лапа Ягуара, стремящегося выжить и спасти свою семью, не имея на это никаких шансов, по-голливудски шаблонной. Но, благодаря почти запредельной жестокости мира, в котором действуют персонажи, финал в процессе просмотра непредсказуем. Уж очень все страшно и по-настоящему. На протяжении всего фильма «эффект присутствия» - присутствия зрителя внутри действия – фантастический!

Почти треть фильма занимает лесная погоня, сделанная по традиционному образцу – когда спасения нет и смерть неотвратима, вооруженный правом на художественную условность сценарист спешит на помощь. После страшных сцен в безжалостном городе-муравейнике герой возвращается в свою стихию – непроходимые лесные дебри. И «Апокалипсис» превращается в головокружительный аттракцион, захватывающее приключение со всеми необходимыми атрибутами: ядовитыми змеями, наступающими на пятки ягуарами, водопадами, отравленными шипами и хитроумными ловушками.

«Апокалипсис» напоминает другую историю на ту же тему – о изначально присущей человеку жестокости – «Повелителя мух» (дважды экранизированный роман Уильяма Голдинга – прим. автора). И тут, и там в финале загнанная жертва, упав на колени на берегу океана, медленно поднимает голову и видит – представителей европейской цивилизации. И тут, и там выводы о человечестве не дают поводов для оптимизма. Не испорченные цивилизацией, простые, как дети, люди кровожадны, как звери. Люди цивилизованные, приплывшие на невиданных и непонятных штуковинах перед самыми титрами, тоже бесчеловечно жестоки, как покажет история. Но апокалипсис для майя наступил еще до прихода белых завоевателей. Гибсон еще раз напомнил, что апокалипсис и последующий ад на земле не посылается свыше – его вполне успешно организовывают себе сами люди.

Елена Полякова, специально для НГС.РЕЛАКС