Лидер группы «Чайф»: «На моей жизни лучше власти не было»

Ива Аврорина:
Добрый день, уважаемые зрители, слушатели и читатели НГС.
Мы начинаем прямой эфир с лидером группы «Чайф» Владимиром Шахриным.

Виталик:
Прочитал в заголовке статьи, что Нирвана - "попса". Не согласен. А как Вы относитесь к этому? А также к таким группам как Металлика, AC/DC, Iron Maiden? Считаете ли попсой себя? И кого бы выделили из российских и мировых групп как цель, на кого нужно равняться? Не во всем, естественно, но в чем-то отдельном?
И да, спасибо вам огромное за творчество! Слушаю вашу группу со школы.

Ответ:
Я думаю, что здесь просто недопонимание. Слово «попса» и поп-музыка — для меня лично совершенно разные понятия. Поп-музыка — это международный термин. Если вы возьмете пластинки 60-х годов, даже на английских и американских пластинках с задней стороны все время была какая-нибудь аннотация, чья-нибудь статья, там всегда в заголовке было написано «поп-музыка». И действительно, и на The Who, и на Rolling Stones, и на The Hollies, на The Kings было написано «поп-музыка». Это и есть поп-музыка, популярная музыка, потому что она популярная.
«Попса» — это уже порождение советского, российского шоу-бизнеса. Для меня «попса» — это как бы халтура, т.е. когда люди делают быстро состряпанный продукт, который нужно моментально, прямо сейчас продать, быстро заработать денег.

Ива Аврорина:
Т.е. музыка популярная и некачественная при этом?

Ответ:
Знаете, она даже иногда бывает достаточно качественно сделана, но она такая одноразовая, недолговечная, как одноразовые стаканчики. Сегодня сделали этот проект, быстренько сезон отработали…

Ива Аврорина:
А качественная музыка может быть недолговечной?

Ответ:
Нет, она может быть сделана с технической стороны очень качественно, но по сути своей она пустышка, там внутри ничего нет.
В то же время Леонид Утесов, Анна Герман, если из более современных — Леонид Агутин — это поп-музыка, но это не попса ни в коем случае. Это хорошо сделанная музыка. И хорошие эстрадные песни, поп-песни.
Я не отрицаю само понятие «рок-музыка». Для меня оно существует. Я думаю, что цитата выдернута немножко из контекста, где говорилось, наверное, о том, что как раз Metallica — это рок-музыка, а «Чайф» — это не рок-музыка. Я, видимо, сказал, что, по идее, это, конечно, все поп-музыка, где существуют свои разделы. Есть там, условно говоря, r'n'b… Вообще по идее r'n'b — это rhythm and blues. И даже группы Creedence и Rolling Stones всю жизнь были r'n'b-группами, и для меня вот это r'n'b. Потом как-то девочки в трусиках начали называться r'n'b. Все меняется. Соответственно, есть кантри, фолк-музыка — это все поп-музыка. Есть hard-rock, есть, соответственно, ответвления металлической музыки. Да и вообще, в принципе не важно как что называется.

Вячеслав:
Владимир, день добрый! Я давний поклонник русского рока (РР). В фаворитах Аквариум, Наутилус, ЧайФ и Крематорий. Владимир, скажите, пожалуйста, почему деятельность монстров РР сейчас больше напоминает последние дни динозавров? Бесконечные юбилейные гастроли, переиздания. В общем, нормальная такая работа. У всех дети, понимаю. Но почему же, все-таки рок перестал быть трибуной чести и совести; перестал быть широко открытыми глазами народа? Перестал быть острым и злым? Стал осторожным и крайне политкорректным. Такое ощущение, что монстры РР разделились на тех, для кого рок - это работа и рок - это образ жизни (и таких все меньше и меньше). В моем плэй-листе только старые композиции моих любимых монстров РР. За правдой в текстах я все чаще обращаюсь к молодой рэп-культуре. Они не боятся.
Владимир, вам не кажется, что рупор свободы незаметно перекочевал в руки этих ребят, а наши рокеры стали банальными исполнителями слащавых баллад? Этаких менестрелей.

Ива Аврорина:
Рок, особенно русский рок, всегда воспринимался как музыка протеста.

Ответ:
Я не соглашусь ни с вами, ни с Вячеславом, потому что мое глубокое убеждение, что это определение рока как только музыки протеста по сути произошло в конце 80-х годов на волне перестройки, когда появились политические изменения совершенно нереальные, казалось бы, для нашей страны — СССР. Появились средства массовой информации революционно настроенные. Им нужны были в эфире не только говорящие головы, но и музыка. И единственное, что они могли взять, — это выдернуть из российских рок-групп те песни, которые у них были остро социального значения. У группы «Аквариум» было 3 песни такого значения, у группы «Кино» их было 4, у группы «Чайф» было 3-4 таких песен, у Шевчука тоже немного было таких песен в то время, по крайней мере, точно. Я помню, нас приглашали в программу «Взгляд», и ребята говорили, давайте вы сыграете либо «Это религия завтрашних дней», или сыграете «Где вы где, чья работа была в 30-х», и мы играли эти песни.

Ива Аврорина:
Это те песни, которые сейчас практически не исполняются?

Ответ:
Мы играем иногда «Религию…». А другие песни, там про алюминиевые огурцы, программа «Взгляд» у Цоя не показывала, они показывали «Перемен…». Я к чему веду разговор — у нас в прошлом году вышел новый альбом «Кино, вино и домино». Там есть 2 версии: 14 песен и на виниле 16 песен. Мне кажется, у нас всегда так было — в альбоме 2–3 песни, которые имеют ярко выраженную социальную направленность, где мы выражаем — я как автор выражаю, группа как соавтор — выражаем свою социальную позицию к тому, что происходит сейчас в обществе. Они есть, послушайте этот альбом, там есть эти 2–3 песни. А остальные песни у нас всегда были про любовь, про дружбу, они были немножко веселые, они были, наоборот, очень грустные.
Что касается революционного запала в каких-то публичных выступлениях, в речах. Это известная истина, что когда тебе 20–25 лет и ты революционер — это нормально. Когда тебе за 50 и ты революционер, я сейчас не помню точное определение, но классическое определение не очень лицеприятное, что это совершенно не правильно для взрослого человека, что скорее всего вас обманывают. Поэтому я не очень принимаю эти претензии, потому что они основаны… Это про то, как выглядит слон, как в истории про слепых, которые описывали слона, — один держал слона за хобот, а другой за хвост. Тут то же самое. Людям показали этот маленький кусочек хвоста с остро социальными песнями.

Ива Аврорина:
Вы говорите про конец 80-х, именно про социальный протест. Но протест же необязательно против власти может быть. Я прекрасно помню, как в середине 80-х наши одноклассники нарисовали на стене зубной пастой аквариум, и их чуть не выгнали из школы. И те же «Алюминиевые огурцы» запрещали. И, собственно говоря, это был протест против обывательщины, еще чего-то.

Ответ:
Совершенно верно, я абсолютно с вами согласен. Но люди от нас требуют кремлевских заговоров каких-то. Мы протестовали, весь наш протест был… мы действительно хотели определенной свободы. Я хотел играть музыку, которую я хочу, я хотел слушать музыку, которую я хочу, я хотел читать книги, смотреть фильмы, ездить по миру, встречаться с людьми. Вы меня простите, но у меня все это есть. На данный момент этот уровень свободы, за который я как парень с гитарой 20-летний выступал, я получил. Все остальное для меня абсолютный миф. Эта наивная вера в какое-то идеальное государственное устройство, в идеальное правительство. Я в это не верю, я считаю, его не существует в мире вообще. Никакой этой абсолютной демократии, никакой абсолютно идеальной модели государственной не существует. Государство — это везде в той или иной степени инструмент подавления, тоталитарная абсолютно штука.

Ива Аврорина:
Вы говорите, что вы как рокер и как человек хотели играть музыку, которую хотите, слушать, читать и т.д. У вас нет ощущения, что эта ситуация меняется сейчас? Вы приехали в Новосибирск, про историю с «Тангейзером» вы слышали что-нибудь?

Ответ:
Конечно, слышал.

Ива Аврорина:
Выступила православная общественность, оперу сняли с репертуара, сняли директора и т.д. Новосибирск известен тем, что у нас были сорваны концерты Мэрилина Мэнсона и некоторых других групп. Вам не кажется, что сейчас идет поворот в другую сторону? Т.е. говорить о том, что сейчас люди могут слушать то, что они хотят, можно с некоторой натяжкой.

Ответ:
Я могу. Я бы на этот «Тангейзер» не пошел скорее всего.

Ива Аврорина:
Оперу не любите?

Ответ:
Нет, я люблю оперу, но, как ни странно, для меня это абсолютно классическая такая история. Я действительно хочу увидеть классическое прочтение. Все эти современные ремиксы, условно говоря, я не очень… Я и в музыке не очень люблю современные ремиксы, когда берут старую хорошую песню, добавляют какие-то скретчи.

Ива Аврорина:
Или кино старое переснимают…

Ответ:
Да. Я лучше с удовольствием посмотрю «Кавказскую пленницу» старую. И тем более «В бой идут одни "старики"». Это мое личное мнение.

Ива Аврорина:
Но у всех остальных должна быть возможность?

Ответ:
Если та часть общества, которая действительно нуждается в концертах группы Behemoth и Мэрилина Мэнсона, почувствовала себя обделенной, ну выступайте, требуйте, говорите. Почему я должен вписываться за Мэнсона, с которым я немножко, поверхностно совершенно, знаком? Мы летели с ним в одном самолете, и он очень неприятное впечатление на меня произвел. У нас в Екатеринбурге был его концерт, никто его не запретил. Т.е. это же не повсеместно во всей стране. Это вот здесь надавили, и Новосибирск прогнулся. В Екатеринбурге даже никто не попытался надавить. Поэтому это не тенденция. Но я точно знаю, что у него были требования, что ему нужно было неограниченное количество кокаина, еще что-то. И организаторы бегали по городу и искали кокаин ему. И это что, нормально что ли? Это не нормально. Но еще раз говорю, у меня нет потребности идти на концерт Мэнсона. Если бы завтра запретили концерт Пола Маккартни, я бы сказал: «Вы чё, совсем с ума что ли сошли, старина Пол приедет в Екатеринбург», да я первый бы вышел на улицу, был бы повод такой хороший.
Я допускаю, что это абсолютно нормально для молодых людей — выйти и вписаться за чужие…
Я могу сказать, что господин Навальный далеко не мой идеал политика и персонаж не очень мне симпатичный. Но когда его в прошлом году, по-моему, прикрыли и ему грозил реальный срок, по-моему, 2,5 года, я ехал по улице, идет наш будущий мэр Женя Ройзман. Я окно открываю, спрашиваю: «Жень, ты куда?» — «Да вот, мы прогулку такую делаем, там Навальному светит 2,5 года». И я понимаю, что вот эта история может меня коснуться, так можно любого уже закрыть. Мне это не нравится, что вот так вот человеку на ровном месте могут пририсовать 2 года за его политические убеждения. При том что мне Навальный не нравится. Я прямо скажу, я думаю, что, если он придет к власти, он будет пострашнее нынешних. У него как-то есть в глазах замашки такие диктаторские. Но я вышел, я туда пошел. Там была в центре такая прогулка. Не демонстрация, а просто собралось такое большое количество людей, известных в городе, значимых в городе, которые просто гуляли вместе, прогуливались. Я понимал, за что я выхожу. За какую-то личную потенциальную опасность. Я, может быть, какие-то эгоистичные вещи сейчас говорю, но это искренне.

Евгений:
В каком-то интервью Гарик Сукачев сказал в отношении современного уровня молодежной культуры, что ждет тех, кто "заколотит его в гроб и отправит на северный полюс". Видимо, потому что сильных конкурентов пока не появилось. Какие маркеры современной культуры вы ощущаете? Не ощущаете ли некий культурный застой с начала текущего века - по радио крутят скорпионз и петшопбойз конца 80х, современные диджеи не поднимаются выше ритм-секции и миксуют что-то еще более старое.

Ответ:
Вопрос прекрасный, в нем есть ответ. Я бы не был так категоричен, как мой друг Игорь Иванович Сукачев, в том плане, что сослали на Северный полюс. Я не хочу на Северный полюс, я готов остаться у себя в Екатеринбурге.
Я очень ждал начала XXI века как начала некоего культурного витка. Я анализировал начало XX века, сколько всего произошло, сколько это было в живописи, все вдруг созрели, все эти импрессионисты, и все это вылилось в такое движение. Кино стало этим новым совершенно искусством. Как появился новый театр, новая музыка. Появился джаз. Появилась поэзия — весь этот Серебряный век. Т.е. это что-то невероятное было, появилась совершенно новая культура. И вот наступил XXI век, 15 лет уже прошло, и я жду. Ничего нового ни в одном жанре я не увидел. Если сравнить скорость информационного поля начала XX века и XXI века, то я понимаю, что это уже по идее 50 лет бы прошло там, это уже нужно сравнивать с 50-ми годами прошлого века. Ничего пока не произошло, и я не вижу предпосылок. Я понимаю, что может возникнуть новое искусство на грани слияния каких-то существующих новых технологий, новых идей в головах, нового восприятия мира, но на данный момент мы видим, как просто делают миксы — что в музыке диджеи, что в живописи, что в кино.

Ива Аврорина:
Вы говорите, что не видите предпосылок, а причина в чем?

Ответ:
Не знаю. Думаю, что в конечном итоге причина в том, что у общества нет в этом потребности, что общество вполне удовлетворено тем, чем его кормят. Ощущение такое, что мы вошли на данный момент в такую одноразовую эпоху, когда одноразовая посуда, одноразовая еда, одноразовые фильмы, одноразовые книжки, одноразовые встречи, одноразовая любовь – какое-то одноразовое время.
Но я оптимист по натуре, я всегда стараюсь искать что-то хорошее. Поэтому, когда я вижу молодых модных хипстеров со старыми пленочными камерами, я понимаю, что они ведь потом сядут пленку проявлять, химикаты разводить, печатать. Им надоело это одноразовое – щелкнул, посмотрел, стер. Они уже хотят какую-то вещь у себя иметь.
Так случилось, что совсем недавно произошло так, что я стал самым старшим в нашей семье. Мне сестра принесла мамины альбомы, фото дедушки. Больше мне ничего по наследству не осталось. Но эти альбомы – это такое богатство. Эти письма, которые мой дед писал с войны, которые мой отец маме из армии писал, я писал письма из армии маме. Эта вот вещь не одноразовая – эти старые альбомы. Я третье поколение, кто их в руках держит. Возможно это будет интересно и моим внукам.
Я надеюсь, что в конечном итоге человечеству надоест жить в этом одноразовом мире, и тогда люди захотят каких-то вещей на века, и тогда появятся произведения искусства на века.

эгоист:
Почему всё лучшее очень часто авторы пишут в самом начале своей карьеры?

Ответ:
Это совершенно естественно. Ты молод и твои мозги работают совершенно по-другому. Ты свободен, чувство ответственности минимально. Я сейчас только что сказал, что я остался старшим. Вы не представляете, какой огромный рюкзак ответственности висит у меня за плечами уже за всех. И я не могу его сбросить, я должен его тащить. Я, к сожалению, не до такой степени эгоист, что я эгоист и пошел. Я его тащу, этот рюкзак. А когда мне было 20, у меня ничего за плечами не было, у меня, как в песне Чижа, сумка, где только хлеб, и все, этого было достаточно. Ты ни за кого не отвечаешь, только за себя самого, и то ты даже об этом не думаешь.
С другой стороны, есть еще одна объективная вещь, почему мы писали каждый год по альбому и там было по 10 хитов, условно говоря, а сейчас мы пишем один в 4 года и общенародных там 3 хита. Дело в том, что есть какие-то темы, о которых ты хотел сказать, ты знаешь, как сказать, спеть об этом. Тебя волнует эта тема, и ты написал, и ты спел. Нет смысла писать второй раз про то же самое, я про это уже написал. Поэтому я объективно понимаю, а где та тема, которая меня взволнует, на которую я напишу то, чего я еще не писал?

Ива Аврорина:
Но жизнь меняется, приходит новый опыт. Тот же самый груз ответственности за близких. Если сколько-то лет назад это было «бутылка кефира, полбатона, дома один и все прекрасно», про то, что сейчас, про поменявшееся отношение к жизни и т.д. вы не думали?

Ответ:
Я пишу, но не так много. Например, Борис Борисович по-прежнему каждый год по альбому выпускает, но он умудряется как-то сбрасывать этот рюкзак. Потому что он приезжает домой, едет сразу в студию, работает. Все музыканты, которые с БГ работают, жалуются, что главная наша проблема, что Боря может приехать с гастролей ночью, позвонить и сказать: «Я в студии, есть новая песня, нужно приехать и начать записывать». Он не живет внутрисемейным укладом. А у меня она есть, эта семья. И я считаю, что это хорошо. Я приезжаю домой, у меня жена, мы через день встречаемся с моими дочками. Три раза в неделю приезжают все внуки, были родители живы, мы родителей туда привозили. Я знаю, в какой ходит садик моя внучка, какой размер памперсов у моего внука. Я думаю, что Борис Борисович этим не интересуется.

Ива Аврорина:
Я как-то читала интервью, где вы рассказывали о том, как и еще несколько рок-музыкантов выкидывали телевизор из окна гостиницы. Вы про это говорили так, что мы собрались и подумали, что мы же отвязные рокеры, надо бы это сделать. Посмотрели на стоимость — 240 руб. Решили, что мы можем себе это позволить. Выглянули, посмотрели, нет ли там кого-то. Т.е. у вас изначально такой характер был.

Ответ:
Да, это мой характер. Я знаю своего деда, своего отца. В последнее время я узнал историю своей семьи. Это такая большая крестьянско-купеческая семья. Жили в маленьком городочке Куртамыш между Курганом и Челябинском. Занимались каким-то пимокатным производством, выращивали пшеницу, в Италию продавали, скобяными какими-то изделиями. Всегда были большой семьей, старались все делать основательно, никого не подвести, не расстроить кого-то. Я не могу избавиться от этой черты характера.
И с этим телевизором было именно так. Это было в Минске. Мы сидели у меня в номере. Был гитарист группы «Алиса» Чума, ныне покойный, и Худой, гитарист группы «ДДТ», он сейчас, по-моему, где-то в Израиле играет на гитаре. Там действительно была цена 240 руб. Выглянули в окно, во двор выходило. У нас же один телевизор на троих был, поэтому мы открыли окно, втроем его держали, каждый должен был сказать, что я выбросил. И с разбегу... э-эх... И в окно смотреть. Красиво это взорвалось. Сейчас меня спрашивают: а сейчас так? Ну сейчас телевизоры уже не те, плоские, чему там биться, разве ж он полетит.
Самое смешное, что я же позвонил тут же на ресепшн и спросил, что если так случайно получится, что телевизор выпадет из окна. Что в этом случае с нас причитается? По остаточной стоимости мы должны будем заплатить. Мы скинулись, 240 руб. на стол положили, а когда утром я пришел расплачиваться, с нас взяли, по-моему, 70 руб. И у нас осталась еще куча денег. Мы ехали из Минска на поезде долго. Мы упоили обе группы — и «Чайф», и «ДДТ» — вдрызг на оставшиеся деньги.
Такая история была. Я считаю, это как-то справедливо.

Ива Аврорина:
Это же по большому счету история про круг ответственности. Т.е. есть человек, который чувствует ответственность за своих близких, и он никогда не пойдет на баррикады, если не почувствует угрозы персонально себе. Вы, наверное, из этих людей изначально.

Ответ:
Да. Я думаю, что в 25 лет, может быть, меня бы и понесло на баррикады просто за компанию или увлекшись идеей. Но сейчас я этого точно делать не буду.

Несомнойты:
Добрый день!
Текущая политическая ситуация расколола людей на два лагеря.
Грубо говоря, по политическим убеждениям есть сторонники Земфиры и Макаревича, а есть сторонники Кинчева и... Кобзона, например.
А Вы по какую сторону баррикад?
Ответьте просто на вопрос, без отмазок про друзей, про музыку, отдельную от политики, и т.д.
Спасибо.

Ива Аврорина:
Вы считаете, музыкант должен обозначать свою позицию?

Ответ:
Он, конечно, не должен, он имеет право. Если он хочет, он может.
Во-первых, я думаю, что если Андрей Вадимович высказывает свою позицию и очень часто и аргументирует, то Земфира была замечена только один раз, когда флагом украинским помахала и все. Я неплохо знаю женщин. Я практически всю жизнь прожил так, что вокруг меня много женщин было: мама, жена, 2 дочери и собака сука была все время. Поэтому я знаю, что у женщин очень часто случаются такие спонтанные поступки, и они сами потом объяснить не могут, зачем они это сделали. Поэтому с этим флагом тоже, я думаю, было так — дали ей флаг, надо им помахать, и помахала.
Андрей имеет право высказывать свое мнение. Я с ним встречаюсь достаточно часто. Крайний раз у нас с ним зашел разговор про эти позиции политические. Я его спросил: Андрей ты действительно веришь, что есть какое-то социальное государственное устройство справедливое? В любом случае несправедливое. Поэтому давайте говорить о том, как ты себя чувствуешь в данных существующих обстоятельствах. Потому что, говорю, мое ощущение, что у тебя все нормально. Ты очень успешный человек, любимый, талантливый — все есть.
Если ты переживаешь за судьбу простых крестьян России, то, я говорю, вот у меня крестьянско-купеческая семья. Люди такие же грамотные, сидя в начале прошлого века в барах швейцарских и попивая пиво, говорили, что-то плоховато живется под царским гнетом мужикам в Куртамыше. Надо бы революцию сделать, улучшить их жизнь. Царя на фиг, и демократию им. И чем все закончилось это для моей семьи? Это закончилось тем, что семьи нет. Половину уничтожили, половина разбежалась в разные стороны. Я буквально 5 лет назад нашел этот дом, где на стене написано «Братьев Шахриных». Там, слава богу, музей этого городочка охранялся. Вот как помогли. Я говорю, тебе не кажется, что сейчас вся та же история повторяется. Вы успешные, красивые, образованные люди переживаете за людей простых. Это их страна. Это страна тех людей, кто утром просыпается, идет на завод к станку, садится в кабину вагоновожатым трамвая с 6 утра, кто в строительный кран... ну, кто что-то производит, делает для этой страны. И если этот народ на данный момент так голосует, и его устраивает эта власть, то она на то и демократия, что меньшинство подчиняется мнению большинства, или делает так, чтобы их мнение изменилось. Если бы эти люди все действительно были против, а эти 11 % сидящих у власти, богатых, буржуев держались бы за эту систему, наверное, можно было бы сказать, что народ-то стонет. А тут получается, что стонут-то люди достаточно успешные.
Я не понимаю, в чем несвобода, условно говоря, Андрея Макаревича, в чем он ощущает свою какую-то личную несвободу. Он говорит, что хочет, и никто к нему не пришел, в дверь не постучал. И он это отлично знает. У меня есть огромное количество людей, которые гораздо жестче выступают, чем Макаревич, и они знают, что к ним не придет никто, не постучит, не заберет их, они уверены в этом.
Здесь я занимаю нейтральную позицию. Я считаю, что Андрей имеет право эту свою позицию озвучивать. Но он должен учитывать, что может быть другое мнение, что у людей есть право..., что им не нравится, что говорит Макаревич. Мне кажется, что он немного ошарашен тем, что люди, которые поют его песни, вдруг сказали...
Есть очень хорошая история про эту любовь народную. Мне ее в свое время Михаил Боярский рассказал. Михаил Боярский в Питере на Московском вокзале с сумкой, с гитарой бежит, ему нужно в первый вагон, он опаздывает уже. Он бежит быстро-быстро и вдруг слышит такой топот, и рядом с ним тетенька: «А, Михаил Боярский, д'Артаньян, обожаю вас, люблю, распишитесь мне, пожалуйста». Он говорит, что я опаздываю, извините. Ну, пожалуйста, я вас так люблю. Он говорит, что хорошо, давайте, где? Она начинает в сумке копаться искать ручку. Находит ручку, бумажку. Он ей расписывается, хватает сумку и еще быстрее бежит. Слышит, догоняет его тетка: «Михаил Боярский, пожалуйста, а подруге Люсе моей распишитесь». Он говорит, что опоздает сейчас, вагоны закрывают, и убегает вперед. И он слышит в свою спину: «Ой, не может он Люсе написать, Боярский. Да, пошел ты, Боярский».
Поэтому тут, я думаю, с Андреем произошла та же история примерно. Он сказал то, что не понравилось огромному количеству его зрителей. А он к этому не был готов. Прямо видно было, что он такой типа: «как? меня?». Да, получается, что так. Нужно быть к этому готовым, если уж до такой степени.
Я не идеализирую ни наше государство, ни нашу власть, но точно так же и на Украине, и в Грузии, и в Италии абсолютно та же самая фигня. Нюансы какие-то другие. А что, в Америке Обама какой-то свободный персонаж? Он на предвыборную компанию потратил, по-моему, больше 200 млн долл. Откуда у него? Ему люди дали на предвыборную кампанию, и они, соответственно, выполняют определенный заказ. Та же самая история везде в мире происходит. Поэтому идут они боком все эти политики. Давайте заниматься собой.

Галина:
Добрый день, Владимир :)
Спасибо вам за ваше творчество. Скажите пожалуйста, как вам удалось сохранить группу "Чайф", пронести ее через столько лет и не расплескать?

Ответ:
Группа «Чайф» собиралась не по техническим критериям, что нам нужен хороший барабанщик, хороший бас-гитарист. Она изначально была компанией друзей, в которой понимали, что мы с Вовой Бегуновым играем со школы на гитаре, иногда на бас-гитаре. Наверное, нам нужна постоянная бас-гитара, потому что не может быть 3 песни с бас-гитарой, а 3 песни без бас-гитары. Нужен бас-гитарист. Кто у нас из клевых таких пацанов, из друзей мог бы играть на бас-гитаре? Барабанщик. Вот Валерка Северин, мы в армии вместе служили, он же играет на барабанах. Мы даже не знали, как он играет на барабанах. Мы его пригласили в группу, потому что мы знали его как человека. Ну уж как играет, так играет. Мы под него подстроились, он под нас.
Зато по истечении стольких лет мы до сих пор ходим друг к другу в гости. На дни рождения ходим. Наши жены друг друга знают, наши дети друг друга знают, наши внуки друг друга знают. Все это огромная семья.
У меня сейчас на даче очередная стройка. На даче у меня круглый стол. Мы сначала плотно сидели, потом боком сидели — не входим. Я пристроил пристрой, стол поставили 4,5 метра. Сначала хорошо сидели, потом плотно, боком. В этот Новый год... Уже дети у нас у многих, почти у всех. Мы говорим, давайте детский стол. А там дети 13-14 лет есть не хотят ничего. Сели боком — едят за общим столом. Я выпил чуть-чуть на Новый год. Говорю, ладно, вот видите этот кусок, эту стену вырубим нафиг, и еще на 5 метров удлиним столовую. Вот у меня сейчас идет к следующему Новому году...

Ива Аврорина:
Сколько будет длина стола?

Ответ:
Метров 9 будет. У нас сейчас входит за стол 24-25 человек. Это все — это сестры музыкантов... У Бегунова двое сыновей, оба уже с девушками, с детьми. У них очередь — один год один с нами отмечает, другой год — другой. Не входим все. А в этом войдем.
Вот, собственно, в этом весь секрет, в этих личных отношениях. Нам говорят, вы же там не очень круто играете. Я говорю, знаете, мы каждый по отдельности играем не очень круто, но когда мы вместе берем какой-то аккорд, он звучит гораздо убедительнее, чем некоторые симфонические оркестры, потому что это аккорд, мы вместе его берем. Потому что это семья, так и есть.

Дмитрий:
Пару слов о Янке Дягилевой, пожалуйста.

Максим:
Владимир, добрый день !
Не так давно в Новосибирске, к громадному сожалению, ушли из жизни два прекрасных музыканта, наверно лучшие за всю историю города, Сергей Фалетенок и Алексей Костюшкин... Пересекались ли Вы с ними в творческом плане и вообще Выше отношение и к ним и вообще к Новосибирским музыкантам.
Спасибо.

Ива Аврорина:
Вы с кем-то из них пересекались?

Ответ:
Янку Дягилеву я, конечно, помню. Мы с ней пересекались. Этих ребят я... Может быть, мы пересекались, но я их не помню. У меня очень плохая память на имена, фамилии и на лица. Действительно есть в этом проблема. Мне иногда люди напоминают ситуацию, я вспоминаю. Поэтому ничего сказать не могу. Для меня новосибирская сцена ограничилась Ревякиным и Янкой Дягилевой. Я понимаю, что все равно в Новосибирске сообщество такое было, но оно не сформировалось так, как это было в Свердловске, когда это действительно стало таким культурным феноменом на уровне страны. И по большому счету и остается, потому что и сейчас в Екатеринбурге около 200 молодых групп играют постоянно.

Ива Аврорина:
Рок играют?

Ответ:
Рок. Играют разное. И фанк играют, и хип-хоп такой с живыми инструментами. Все это на очень хорошем уровне. Но, возвращаясь к одному из вопросов, просто они очень хорошо делают то, что уже было. Но это интересно, это все равно живая энергия, живые выступления. Поэтому люди на их концерты ходят, на фестивалях они играют. И им самим, главное, интересно. Это же чертовски интересно играть в рок-группе.

Владимир:
Владимир жалею, что нахожусь в отьезде и не могу посетить данное мероприятие.
Когда планируете следующий приезд славного коллектива Чайф в Новосибирск с гастролями.

Последняя песня надеюсь будет старая добрая "Все это Рок-н-Ролл.
Зажгите Новосибирск.

Ответ:
«Все это рок-н-ролл» — мы ее даже не играли ни разу. Я принимал участие в записи этой песни, но мы ее не играем. Это Костина песня. Единственный, кто бы мог ее сыграть, это Гарик, наверное. Но, мне кажется, что он ее тоже не играет. Постараемся. Сегодня на концерте, насколько я понимаю, планируется такой технический сюрприз, когда мы вместе будем... Сейчас поедем как раз на репетицию, как это технически получится, чтобы Гарик сейчас играет в Красноярске, мы в Новосибирске, и как сделать это вместе.

Ива Аврорина:
Онлайн-встреча завершена. Спасибо за внимание.