«На третьей стадии рак уже не забывается»

У жителей Новосибирской области все чаще находят рак. Это страшное заболевание пугает многих людей, хотя врачи твердят, что онкология не означает мгновенную смерть и вероятность выздороветь очень высока — если начать лечение на первых стадиях. Главный онколог НСО, заслуженный врач России Владимир Войцицкий рассказал НГС.НОВОСТИ, какие виды рака у новосибирцев на первом месте, чем опасны интернет-форумы для пациентов, а также пожаловался на врачей районных поликлиник.

— Какова статистика онкологических заболеваний сейчас в Новосибирской области?

— Заболеваемость растет — в целом она выросла за 3 года на 4,2 %. Но сейчас уже многие стали понимать, что заболеваемость в онкологии — это практически синоним выявляемости: стали больше выявлять опухоли, которые клинически себя никак не проявляют. Люди начали ходить на диспансеризацию, на профилактические осмотры, проходить маммографию, УЗИ, компьютерный томограф и т. д.

В 2016 году зарегистрировано 12 702 впервые заболевших, в 2015 году — 9736 человек, в 2014 году — 12 194 человека. Всего на диспансерном учете у нас находится 75 689 человек. Умерло в 2016 году 5595 человек. 40 тыс. человек находятся на диспансерном учете более 5 лет после нашего лечения. Данная категория пациентов практически здорова — у них нет признаков рецидива и прогрессирования заболевания.

— Многие ли узнают о раке на первой стадии заболевания?

— На первой стадии выявляются примерно 53,6 %, т. е. больше половины. При первой стадии можно иногда одной операцией человека вылечить при минимальных затратах. Человек выздоровеет и сможет забыть про рак. А на третьей стадии рак уже не забывается. Это постоянное лечение и постоянный контроль.

Рак — это не приговор, хотя многие до сих пор думают, что как только он узнает о своем заболевании — значит, умрет на следующий день.

Так, почему-то, когда говорят: «Человек перенес острый инфаркт миокарда», кажется, что это мягче звучит, чем «рак». Хотя когда инфаркт или инсульт — человек действительно может умереть в течение нескольких минут или часов.

— Какие виды рака наиболее распространены у новосибирцев и почему?

— На 1-м месте в НСО рак кожи, как ни странно. Рак кожи, меланома — в основном это проблема таких стран, как Австралия, где много солнца. У нас эта проблема стала возникать в последние годы — сами понимаете, сейчас народ из зимы летит в лето и наоборот. А при неоднократных солнечных ожогах увеличивается вероятность меланомы и рака кожи. Риск развития меланомы и рака кожи возрастает у людей с голубыми глазами, рыжеволосых, при солнечных ожогах.

Дальше идет рак легкого. Это большая проблема среди мужского населения — идет рост и заболеваемости, и смертности по раку легкого. Основная причина — это курение. Не зря во всем мире так интенсивно борются с курением! У нас в стране тоже попытки бороться происходят, но я большой отдачи, к сожалению, не вижу. Рак легкого становится большой проблемой и у женщин — по той же причине.

Сейчас женщины стали курить больше, чем мужчины. Я начинал работать в 80-х годах, и увидеть тогда женщину, болеющую раком легкого, было экзотикой, а сейчас нет.

Сигареты, электронные сигареты, курительные смеси, кальян — все это дым с канцерогенными веществами, который оказывает негативное влияние на бронхи.

Но у женщин на 1-м месте стоит, конечно, рак молочной железы. Это удел развитых стран сейчас — Европа, Америка, и мы туда попадаем. Не замужем, не рожала, не кормила грудью, стрессы на работе и в семье, плюс генетическая предрасположенность — все это приводит к серьезному заболеванию. В среднем надо кормить грудью около года — чтобы нормально гормоны работали, которые защищают женщину от рака молочной железы. В Азии, например, низкий уровень заболеваемости раком молочной железы, но на одном из первых мест — рак шейки матки.

Рак молочной железы — это визуальная форма рака, она не должна быть запущенной и выявленной на 3–4-й стадии заболевания. Сама женщина, фельдшер, акушерка, терапевт, гинеколог, другие специалисты должны осматривать молочные железы, и если есть узел или уплотнение в молочной железе, то нужно продолжить обследование. Бывает, что раз не болит узел — никуда не идем, ни на маммографию, ни на УЗИ, а потом уже поздно. Еще страх диагноза — а вдруг там что-то найдут? И все, жизнь остановилась. А при первой стадии опухоль в молочной железе до 2 см без метастазов — практически 100-процентное выздоровление.

На третьем-четвертом местах по распространенности — рак толстой кишки и рак желудка. Важно обращать внимание на предопухолевые заболевания, такие как полипы толстой кишки, желудка, хронические язвы желудка.

— А стресс действительно может повлиять на развитие ракового заболевания?

— У меня были примеры, когда, казалось бы, была полностью вылечена пациентка — нигде нет у нее метастазов. И вот случается катастрофа — погиб ребенок, умер муж внезапно, — стресс серьезный для организма. Тут же метастазирование рака — хотя месяц назад все было хорошо. Не думаю, что это совпадение. Вся иммунная система, которая была настроена против рака, она просто рушится. В организме — у вас, у меня, как бы это страшно ни звучало, каждый месяц возникают раковые клетки, но иммунная система их вылавливает и уничтожает. Как только поломка в иммунной системе — все, рак побеждает.

Неспроста в Америке и Европе столько институтов питания, образа жизни, они там все бегают, на велосипедах ездят — это целая политика государства. У нас ЗОЖ тоже проникает, хотя не так быстро.

Конечно, крупные производства тоже влияют на развитие раковых заболеваний — цементные заводы, асфальтовая промышленность, химическая промышленность… Но в НСО хороший уровень онкологической службы — порой лучше, чем вокруг в регионах. У нас цифры по смертности ниже, чем у соседей — у Барнаула, Омска, Красноярска, Иркутска, — по разным направлениям.

— Вы часто говорите, что сейчас улучшились диагностика и лечение — а насколько, в сравнении с тем, что было 20–30 лет назад?

— Лет 5–7 назад началась большая программа с огромными вложениями по медоборудованию, регионы получили маммографические и рентген-установки, УЗИ-аппараты и аппаратуру для лучевой терапии. Наша база располагает всем оборудованием, чтобы определить диагноз.

Онкология начинала себя с хирургии — потом уже появились первые лучевые установки, начали лечить рак кожи, легкого, гинекологию. Сейчас лечение рака комплексное, включающее в себя хирургию, радиологию, химиотерапию, гормонотерапию. Потому что рак — это системное заболевание всего организма, и лечить нужно комплексно. Я пришел сюда в 87-м году, и мы лечили всю онкологию буквально 4 лекарствами — что-то успешно, что-то — не очень. А сейчас мы используем сотни препаратов.

Онкология развивается колоссально — огромное количество специалистов работает над изучением и лечением рака. И такой выживаемости, как сейчас, никогда в жизни не было.

Проблема сейчас — в таргетных препаратах. Это другой уровень препаратов, на молекулярном уровне. Препарат направлен на определенную мутацию в гене. Они есть, они хорошие, но финансово очень затратные. Цена лечения пациента — 40–400 тыс. руб. в месяц. В данной категории препаратов нуждаются 10–15 % пациентов.

— А часто вообще пациенты отказываются от назначенного врачами лечения?

— Попадались люди, которые не хотят лечиться традиционными способами лечения, — предпочитают гомеопатию, травы, диеты, а потом возвращаются с проблемами, с которыми нам уже очень трудно справиться. Бывают, когда в интернете читают форумы и приходят к выводу, что их не так лечат.

— Сомневаются в качестве препаратов, выдаваемых в России, или в точности диагноза?

— Все препараты обсуждаются на международном уровне, и в Америке, в Европе — методы лечения похожи. Условия пребывания, скорости диагностики могут отличаться.

Ты не имеешь права начинать лечение онкологического заболевания, если диагноз не подтвержден морфологически, под микроскопом. Даже если я думаю, что это 100 % рак, — нужно морфологическое заключение, и иногда приходится 3–4 раза брать биопсию, чтобы подтверждение было абсолютным. Нельзя начинать химиотерапию, если под микроскопом не доказано, что это злокачественная опухоль.

— Кроме волшебного лекарства что можно считать сейчас главными проблемами в борьбе с раком в НСО?

— В 70-е годы, когда создавался диспансер, не было столько пациентов. Сейчас стены остались практически те же самые, но пациентов стало намного больше. Еще есть Городская клиническая больница № 1, НИИТО, НИИПК, Областная клиническая больница, Сибирский окружной медицинский центр ФМБА — мы плодотворно взаимодействуем с ними, но все равно стоит острая задача строительства большого онкологического центра.

Дальше — большая проблема со специалистами на местах, в поликлиниках. Мы работаем с тем, что получили от участковых терапевтов, районных онкологов, узких специалистов.

Терапевты сейчас сильно загружены — не только пациентами, но и бумагами, отчетами. Но они должны разбираться в онкологии. Я всегда говорю: «Сначала исключите рак, а потом все остальное лечите. Гастриты, холециститы, панкреатиты — что угодно».

Огромнейшая проблема, как ни странно, это рак полости рта. Казалось бы, все с детства у стоматологов, но запущенность колоссальная. Анализируем, из каких поликлиник поступают пациенты с такими запущенными локализациями.

— Самих онкологов в Новосибирске сейчас хватает?

— Я завкафедрой онкологии в НГМУ — на моих глазах все эти специалисты и учатся, я сразу вижу, кого и куда рекомендовать. Было время, когда в операционную не было с кем пойти из молодежи, эта катастрофа была еще в 2000-х годах. А сейчас молодежи много: хороший парень или девушка — взял бы, да некуда. С другой стороны, можешь зарекомендовать себя сначала как районный онколог. Я сам начинал с санитара в оперблоке — и медбратом был, и фельдшером «скорой помощи». Все инстанции прошел, и ничего, вроде живой.