«Строить не выше Капитолия, хоть умри»

Новый главный архитектор Новосибирска Виктор Тимонов начал давать интервью и выступать публично — и сразу же пообещал что-нибудь сделать с недостроенной гостиницей на площади Маркса. Корреспондент НГС.НОВОСТИ встретилась с новым главным архитектором, чтобы узнать, какие у него еще планы на этот город, какие возможности вообще есть на этой должности и что бы он хотел снести в Новосибирске.

Справка: Тимонов Виктор Александрович — родился в 1957 году в г. Купино НСО. Окончил НИСИ (Сибстрин, ныне НГАСУ) по специальности «архитектура». В 1980-е годы работал руководителем бюро эстетики Бийского химкомбината. В 1990-е — заместитель главного архитектора Новосибирска, позже — председатель комитета по земельным ресурсам и землеустройству Новосибирска; тогда же получил еще три высших образования: в СГГА (ныне СГУГИТ), СибАГС и Российском институте государственных регистраторов при Минюсте РФ. В 2000-е годы — замруководителя Управления Федеральной регистрационной службы по НСО, преподаватель СГГА, директор МУП Новосибирска «Институт градостроительного планирования». Кандидат технических наук.

Пару недель назад вы заявили, что нужно разобраться с недостроем на Маркса. Есть ли еще планы относительно площади Маркса?

Площадь Маркса беспокоит не только жителей города, но и мэрию, — своей неопределенностью, незавершенностью благоустройства. Было проведено совещание рабочей группы. Задача поставлена — примерно через две недели подготовить реальные предложения по первым шагам к улучшению ситуации. Мое мнение — строить там давно надо было прекратить: плотность застройки там — запредельная, торговых объектов — более чем достаточно. Я после совещания специально съездил посмотреть (давно там не был), как это все выглядит. Там еще и рекламы явный перебор — и не только там, а вообще в городе. В таком количестве реклама уже не информирует, а только загрязняет визуальный ландшафт, а иногда и мешает водителям воспринимать указатели. Реклама должна быть современной, цивилизованной, соответствующей эпохе, когда люди всю информацию получают из гаджетов, — и ее должно быть во много раз меньше. Сегодня мы видим не фасады зданий, не архитектуру — про которую все говорят, что она плохая, — а она нормальная, просто реклама сбивает фокус и зданий просто не видно. Вот, например, с собственниками торгового центра на Горской будем общаться. Рекламы должно стать меньше, — и даже поступлениями от нее в бюджет ради благополучия жителей города можно поступиться.

А какие от нее поступления?

Не могу точно сказать. В мэрии есть специальное подразделение, которое этим занимается, и этот вопрос — к ним. Точно так же как и вопрос, какой процент рекламы у нас легальный, а какой нелегальный, — а нелегальная точно имеет место быть.

Горожане, обнаружив, что у них под носом строится уродливое здание, обычно возмущаются: «Куда смотрел главный архитектор?». Чем вообще занимается главный архитектор города и какие у него есть рычаги и возможности влиять на то, что строится в городе?

Архитектор города — это скорее бюрократическая должность. Он занимается рассмотрением проектной документации на ранних этапах — когда на проект еще можно повлиять. Когда идет выпуск рабочей документации — поезд уже ушел. Но и здесь главный архитектор — не тот, кто может что-то запретить или приказать. Это скорее партнерские отношения, творческая кухня с коллегами. Вторая большая часть работы — участие в разработке нормативных регулирующих документов. Например, сегодня мы работаем над изменениями в Правила землепользования и застройки, а также над Правилами благоустройства города Новосибирска. Казалось бы, не совсем архитектурная тема. Но архитектура — это на самом деле не только фасады зданий, а прежде всего среда проживания.

Сформулирую так: вот горожанин стоит на площади Ленина и смотрит на похожее на огромный скворечник здание справа от оперного театра, — и задается вопросом: могли ли власти города изначально предотвратить появление такого здания в таком месте?

Оценку самому этому вопросу давать не буду, потому что это действительно вопрос, которым все задаются. Ответ же будет, может быть, для вас неожиданным: при формировании градостроительной политики в большом понимании — архитектора нет вообще. Градостроительная политика формируется в треугольнике между властью, бизнесом и сообществом — это своеобразный коллективный договор. Очень часто бывает, что на возникновение того или иного объекта влияют мощные рычаги со стороны бизнеса — и мнение архитектора здесь вторично. Возможностей повлиять на эстетическую сторону того, что собственник строит на своем участке, у него немного. Вот, например, в Вашингтоне есть правило — строить не выше Капитолия, хоть умри. У нас нет такой нормы, и даже если архитектор обратится в суд с требованием строить не выше определенного количества этажей, — застройщик этот суд может выиграть.

Бывает, что мы рассматриваем одно здание, а на выходе получается другое. Здание за оперным театром, кстати, изначально по проекту было небольшим и совершенно внятным, но аппетит у инвестора приходит во время еды. Тут еще дело в том, что без бизнеса, без инвестиций, — город не сможет развиваться, поэтому здесь нужен баланс интересов. Одно меня радует: я вижу, что в бизнесе строительном появились очень внятные инвесторы, которые понимают, что квартиры и офисы — это не квадратные метры, а среда, т.е. благоустройство, парковки и т.д. Тот, кто увлекается «человейниками» с распашонками, сейчас проигрывает на перегретом рынке, а тот, кто не спеша делает весь спектр квартир: и одно-, и трехкомнатные, с высококлассным благоустройством придомовых территорий, — у него дела идут лучше.

Какое место в городе вы бы назвали как пример качественной среды?

У нас есть совершенно гениальный Академгородок. Вот это уже никто не сможет сбросить со счетов и начать говорить гадости вроде «искалеченный Новосибирск». Это было непросто, вот так в лесу — дремучем — разместить институты, лаборатории и жилой поселок; это было волевое решение. И созданная там среда воспитала особенных людей — жители Академгородка до сих пор острее всех заточены на сплоченное сохранение и защиту своей среды. Из того, что появилось в последние лет 15, я бы назвал жилой массив «Кедровый».

Мне нравится, честно говоря, район «Снегири» (описание микрорайона соответствует не «Снегирям», а «Родникам». — Е.П.) — с большими проспектами, просторными дворами, нормативной социалкой, которой не хватает в некоторых микрорайонах. Там построена уникальная школа, запустили прекрасный детский садик, спорткомплекс для фехтования и многое другое. Когда попадаешь в «Снегири», видишь ширину проспектов и улиц с бульварами, словно в другом городе оказался. Еще лет десять пройдет, сосны вырастут, — и будет второй Академгородок.

Какими вы видите главные проблемы города через несколько лет?

Проблем много, но основная — и запущенная — это транспортная схема. Улицы шире не станут, а машин станет больше. Если генеральный план будет реализовываться, город хотя бы удастся удержать на нынешнем уровне. Если же не будут реализованы дополнительные городские магистрали и еще парочка мостов через Обь, то по городу станет невозможно передвигаться.

Еще одна проблема — это экономическая ситуация. Сегодня во многом негатив, в том числе касательно внешнего облика города, происходит просто от общего неблагополучия людей: работы нет, зарплата невысокая. Если мы сможем из этого выйти, то и город будет красивее, в том числе и потому, что люди будут на него другими глазами смотреть.

Если бы у вас — даже не как у чиновника, а как у жителя города, — была фантастическая гипотетическая возможность что угодно выкупить и снести — что бы это было?

Никогда об этом не думал… Думаю, я бы снес огромное количество садовых участков вдоль малых рек и благоустроил бы и оживил эти реки. Думаю, что такое пожелание наверняка вызовет у садоводов жесткий негатив, но мое убеждение — что в поймах малых рек мы создали сами себе огромную проблему. Тот же новый мост работал бы гораздо эффективнее, если бы мы своевременно вывели его на Толмачево, — но садоводческие участки в поймах рек Тулы и Плющихи значительно затормозили строительство автодорог.

Какие большие объекты вы особенно хотите и рассчитываете увидеть построенными в ближайшие несколько лет?

Конечно, хочется, чтобы появились крупные спортивные сооружения. Сейчас у нас обсуждается футбольный стадион в Заельцовском районе и ледовая арена на 30 тыс. болельщиков в районе станция «Спортивная» в пойме реки Оби. Когда инвестор сможет запустить этот проект — сказать сложно. Мое участие тут будет заключаться в том, чтобы не тормозить проект, рассматривать все как можно быстрее. Я уверен, что эти объекты будут реализованы в ближайшие несколько лет.

Какие города в России и мире вы воспринимаете как ориентиры, у которых Новосибирск мог бы чему-то научиться?

В Иркутске сделали очень хороший исторический квартал, хотя и с новоделом, — но там воссоздана историческая среда, и туристы посещают его с огромным удовольствием. Свезли в одно место старые дома, наполнили их сувенирными лавками, кафешками, сделали музей под открытым небом… У нас может получиться что-то подобное, если удастся реализовать проект на ул. Тополевой — сейчас совершенно запущенной. Там можно восстановить войсковой храм, и он станет доминирующим объектом в этом месте. Расселить и отреставрировать дома и наполнить их новыми функциями.

Там могли бы разместиться любые объекты из сферы услуг и торговли. Есть инвестор, который готов вложиться, но новое строительство там — поскольку это охранная зона — очень затруднено. Очень мне понравилось в Ростове-на-Дону — и у нас, наверное, тоже возможно такую штуку сделать, — там есть место, которое называется Левбердон. Я думал, это еврейское название, а это — аббревиатура «Левый берег Дона». Туда всех гостей города возят прям с аэропорта и вокзала. Это новая улица вдоль берега Дона, где нет ничего, кроме гостиниц и ресторанчиков всех категорий: от французских, с официантами в белых перчатках, до казацких питейных заведений. Весь ценовой диапазон. Народ веселится, отдыхает, — здорово.

Возвращаясь из туристических поездок, например, в Европу, люди часто восхищаются: как там красиво, какая архитектура! Хотя на самом деле они восхищаются не архитектурой, а средой: благоустройством, чистотой. Там может вообще не быть никакой архитектуры, — но витрины чистые, дорожки так разумно сделаны, газоны так красиво подстрижены, что и уходить не хочется.

Чему вы как главный архитектор собираетесь уделять особое внимание?

Благоустройство новостроек, как я уже говорил, требует повышенного внимания. И будем активнее привлекать молодых архитекторов со свежими идеями к решению городских проблем, потому что сейчас этого нет и все разговоры о социальных лифтах так и остаются разговорами.

Кстати, о молодых архитекторах — предыдущего главного архитектора освободили от должности «в связи с достижением предельного возраста», — но вы практически ровесники.

Мне в следующем году будет 60 — я это не скрываю. А работать готов столько, сколько мне позволит работодатель. До 65 лет могу спокойно работать. А если я в чем-то буду не устраивать руководство города или горожане скажут: «Зачем нам такой архитектор?» — значит, на мое место придет другой, это нормальная практика. Вообще не думайте, что мои коллеги рвутся на место главного архитектора, кое-кто из них мне выразил своё сочувствие. Госдума увеличивает предельный пенсионный возраст и, думаю, на ваш вопрос будет простой ответ. В любом случае, пока есть возможность что-то для родного города делать и есть команда, — будем делать.

Елена Полякова

Фото Татьяны Фатеевой (1, 3), автора (2), Ольги Бурлаковой (4), Стаса Соколова (5)