«Весь мир ждёт, когда начнётся Олимпиада. Мы ждём, когда она закончится»

Справка: Денис Тян — вице-президент Федерации горнолыжного спорта Новосибирской области, судья I категории, председатель попечительского совета благотворительного фонда «Спорту Место».

Зимние Олимпийские игры в корейском городе Пхёнчхан проходили с 9 по 25 февраля.

Как вы оказались на Олимпиаде в качестве судьи?

Я являюсь судьёй I категории по горнолыжным видам спорта. Меня порекомендовали судьи, которые были в Сочи [на Олимпиаде], новокузнецкие ребята. Я съездил в прошлом году на этап Кубка мира, на котором был отбор на Олимпиаду, и его прошёл.

Я не спрашивал, по какому принципу проходил отбор. Но все понимали, что оценивается: качество выполнения работ, дисциплина, владение английским языком, умение работать в команде с иностранными судьями. Этап Кубка мира — это тест для принимающей страны перед Олимпиадой. Это мировая практика.

А простым волонтёром сложно попасть на Олимпийские игры?

У обычных волонтёров самое главное — знать английский язык. Там не нужны специальные навыки, умения. Это обслуживающий персонал в основном. Корейцы не приглашали русских волонтёров. Они народ достаточно экономный, решили, что своими силами справятся.

А судей набирали, чтобы были и канадцы, и американцы, французы, русские... Русских было больше всего. Потому что прошла сочинская Олимпиада, появилось много специалистов, причём молодых.

Сколько вы потратили на поездку?

Нам оплачивались проживание, питание и перемещения в Корее. А перелёт — за свой счёт. В обе стороны в этот раз в 40 тысяч рублей обошлись билеты, а в прошлом году слетал на этап Кубка мира за 25 тысяч.

Олимпиада оправдала ваши ожидания?

Я очень ждал Олимпиаду. А оказалось, что это большая ответственная работа.

Весь мир ждёт, когда начнётся Олимпиада, а мы ждём, когда она закончится. Ты Олимпиады, по сути дела, не видишь.

Есть некоторые моменты, когда встречаешь спортсменов — лучших в мире. Можешь, так сказать, подойти, потрогать, поговорить. Хотя до этого только по телевизору мог видеть. Ну и всё. А в остальном это работа, работа, работа. Встаёшь в четыре утра, приезжаешь в пять. Силы отдаёшь все. Я вот спину сорвал там [когда переносили стартовый дом], колени болят.

В чём заключалась ваша работа?

Во-первых, я участвовал в подготовке горнолыжного склона. Снег обязательно должен быть практически ледяным. Горнолыжный спорт — метеозависимый спорт. И в нём присутствует некий эффект несправедливости: первый спортсмен поехал — трасса «чистая», второй, третий… десятый проехали более-менее, а потом уже начинается...

Люди же едут на кантах, они нарезают ямы, образуют отработку снега, и последующие спортсмены, получается, уже едут по «грязной» трассе. А там сотые секунды на счету. Для того чтобы это было всё-таки справедливо — а, как правило, до 80 атлетов участвует, — нужно нам готовить этот ледяной наст, чтобы он держался долго.

Во-вторых, я был руководителем группы «заглажки» [склона] из 10 человек. Во время соревнований через каждых двух спортсменов, проехавших по трассе, ходит группа «слипперов» по два-три человека, и они заглаживают на плоских лыжах неровности. Даётся на это всего лишь 50 секунд. Это процесс непрерывный: спортсмены стартуют с интервалом в полторы-две минуты. Этот цикл мы не должны нарушать, и надо успевать проглаживать склон.

Надо сделать так, чтобы все атлеты были в равных условиях. Честные Игры — и от нас зависит насколько.

Это тяжёлый труд. И важнее не сама Олимпиада становится, а люди, с которыми ты работаешь. Потому что гора — это пик 1370 метров, 2,9 километра — протяжённость трассы. Там крутяки, на которых люди даже в специальных когтях устоять не могут. Сильный ветер до 20 метров в секунду. Ты просто можешь травмироваться. По крайней мере у нас были случаи нескольких корейских судей, которые по неопытности влетали на большой скорости в тросы, на которых держались ратраки.

На лыжах надо реально уметь стоять и быть практически тем же спортсменом. Когда во время соревнований на тебя летит атлет со скоростью 140 километров в час, ты должен вовремя увернуться.

Удалось повидать кого-то из именитых спортсменов?

Да, я встречался с известным австрийским горнолыжником Маттиасом Майером. Он в Сочи золото взял на скоростном спуске, в Корее — на комбинации. Был доволен подготовкой трассы. Ещё я общался с нашим Сашей Хорошиловым.

Санкции как-то сказались на отношении окружающих к русским?

Корейцы очень доброжелательно относились к русским и более того, наверно, даже понимая, что есть какая-то небольшая разница. Но вот реально её никто не ощущал. Все выходят на тренировки, у всех своё время, одинаковое питание. Это просто соревнования — там не ощущается никаких санкций, их нет. Просто то, что они вышли в форме без нашей российской символики, но все знали, что это спортсмены из России.

Кстати, в аэропорту корейцы нашу сборную встречали с российскими флагами.

Так как российских судей было очень много — больше половины в горнолыжных скоростных дисциплинах, — то на трассе звучала, в основном, русская речь. И наши спортсмены, и все русскоязычные — из Казахстана, Белоруссии, Украины, — когда ехали, слышали слова поддержки на русском языке. Это, скорее всего, было для них хорошей поддержкой.

Получается, вы только работали? Даже посмотреть Игры или погулять не было времени?

Я был в «Русском доме» в городе Канныне, где находились все спортивные объекты, связанные со льдом. Нас организованно туда отвезли, кстати. Ещё я был зрителем на финальной командной гонке по лыжному спорту. Да, там ощущалась эта атмосфера: Олимпиада, праздник, много народу, всевозможные инсталляции в Олимпийском парке.

Взял себе выходные перед отъездом, чтобы выполнить миссию. В прошлом году я привёз из Кореи маскоты — символы Олимпиады. Мы сделали памятный фотоальбом с известными местами в Новосибирске вместе с этими маскотами. Решили альбом от нашего фонда «Спорту Место» подарить в Олимпийский музей, который находится в Сеуле.

Они [руководство музея] не понимали сначала, что это просто подарок. В общем, я так понимаю, это был прецедент. Им никто подарков не дарит. Они думали, что надо если не заплатить, то что-то сделать в ответ.

Есть желание снова отправиться судьёй-волонтёром на Олимпиаду?

Да, желание есть. Жду отбора в Китай. Более того, я хочу, когда мои дети подрастут, попробовать вместе с ними побывать на этом мероприятии. Лет через 20.