«Человек начинает буквально бредить»

Однажды Новосибирск наряду со многими городами России охватила паника — люди пересылали друг другу сообщения, где якобы от лица полиции говорилось об ожидаемой волне терактов в стране — в частности, новосибирцы получили сообщения о том, что 18 террористов-смертников планируют взрывы в торговых центрах. В МВД РФ официально назвали эти сообщения фальшивыми. Это не первые слухи, которые, прокатившись по городу и взбудоражив его, оказались впоследствии фальшивками — например, про банду педофилов, которые охотятся на детей. Корреспондент НГС попросил объяснить, откуда берутся такие слухи, кто и для чего их распространяет и как влияют на всех нас трагические события, которые сотрясают мир, психиатра, супервизора и заведующего психотерапевтическим отделением клиники «Инсайт» Игоря Ляха.

— Последнее время стали активно распространяться сообщения о бандах педофилов, готовящихся терактах… В МВД их называют фальшивками. Объясните, пожалуйста, какова их природа? Откуда они появляются?

— Пример был показательный, с моей точки зрения, когда на сайте Следственного комитета выложили видео, где как бы похищали подростка. Это имело много комментариев, просочилось в СМИ, а потом выяснилось, что «детишки» играли. Тема резко заглохла, но тем не менее в этот день многие мамочки сопровождали своих детей в школу. Этот так называемый вброс привел к колоссальному обмену информацией — внутри социальных сетей, в WhatsApp… Чуть ли не дежурства организовывать начали. Подобного рода информационных вбросов в течение месяца бывает несколько. Теория всемирного заговора — самая яркая версия. (Улыбается.) Панические моменты здесь используются как инструмент. Отчасти это верно, так как те же панические состояния используют, например, в продажах. Панический спрос на какой-нибудь продукт после информации [в духе] «всё, продукт исчезнет» является одним из маркетинговых приемов. Это технология, с помощью которой повышают цену и востребованность.

Условно говоря, если некоторая часть социума уверена, что завтра прилетит метеорит, то она легче расстается со своими деньгами.

Китайская военная мысль до этого доходила пару тысяч лет назад: есть у них стратагема — «грабь во время пожара». То есть надо создать панику, в которой каждый индивид испытывает какое-то нестабильное состояние. И в это время можно или продавать, или покупать. Недаром у нас паника на бирже — тяжелые дни, которые ощущает все человечество. А кто-то на этом зарабатывает. Есть еще одна версия — что панические вбросы часть людей использует для того, чтобы потешить свое самолюбие. При определенных обстоятельствах совершенно безобидный вброс может привести к объемным последствиям. Вспомним «Пчёлок» (скандал с выступлением группы подростков в Оренбурге. — И.К.). Вообще-то они станцевали задолго до того, как пошла вот эта георгиевская ленточка. Но кто-то проассоциировал их костюмы с георгиевской ленточкой, что привело к достаточно значительным последствиям для этой школы танцев.

— А кто эти люди, которые оказываются в «цепочке» и распространяют такие слухи? Они изначально рассчитывают на массовую панику или делают это из чистых побуждений? Они откуда появились в нашем обществе?

— Они всегда существовали — это в человеческой природе. От того, каков вброс, разные люди реагируют по-разному. Есть люди, кто готовы служить любой передаче информации и делают это искренне, ощущая передачу как свою социально значимую функцию. Если человек видит в теме значимые для себя отражения, вероятность, что он будет передавать, будет больше. Вспомните «письма счастья» — «Тот, кто написал это письмо, приобрел нечто… Надо написать 20 раз… Если ты написал 20 раз, то будет и тебе счастье… Если не напишешь, тебя постигнет жестокая кара». Несмотря на примитивизм этого текста, до сих пор время от времени всплывают эти «письма счастья». Просто подрастает молодое поколение, которое должно дозреть до того, чтобы принять какую-то веру или отказаться от нее. Ну и в зависимости от информированности члена общества, от его способности к гражданскому самоосознанию либо он будет информацию передавать, либо он скажет, что это панический слух. То есть универсальный механизм регуляции — это зрелость.

Есть часть людей, которые в панику впадают легче, чем остальные. Более того, есть определенные социальные обстоятельства, когда паника возникает быстрее и сильнее.

И наукой это уже изучено. Если в обществе снижается общий уровень доверия, если в обществе повышается общий уровень тревожности, если мы муссируем постоянно темы, которые повышают тревожность, то панических всплесков в ответ на вбросы будет больше.

— Почему непроверенная информация распространяется быстрее, чем проверенная?

— Связано это с краткосрочным состоянием шока, которое возникает, когда человек сталкивается с информацией. Если человека что-то не шокирует, то он способен включить трезвую оценку и перестать распространять. Если же информация его шокировала, он временно почувствовал себя в ситуативном возрастном регрессе — почувствовал себя маленьким ребенком, — то автоматически он начинает кричать «Волки! Волки!». Но с возрастом у нас нарабатывается защита, т. е. чтобы нас шокировать, нужны все более мощные средства.

— Почему вполне прагматичные и разумные в остальных ситуациях люди так легко поддаются на провокацию? Почему одни люди быстрее «ведутся», другие — нет?

— Это зависит, как я уже говорил, от степени зрелости личности. Если человек стал личностью и осознает себя как личность, автоматически он обретает некоторый фильтр. Который либо будет пропускать эту информацию и вводить человека в шок, либо он (человек. — И.К.) сможет защититься и возьмет на себя ответственность, скажет: «Ребята, я проверил, посмотрел, с какого адреса пришла информация, это точно фейк». Разные люди реагируют в отношении разных событий: условно говоря, на педофилов реагируют мамы маленьких детей, а в отношении краха на бирже — топ-менеджеры и инвесторы.

— Есть ли некий накопительный эффект — как в той сказке про пастушка, который все время кричал «Волки!», и в какой-то момент ему перестали верить? Может ли сформироваться привычка к фейковым предупреждениям, которая рано или поздно станет причиной роковой беспечности?

Частично защитные механизмы формируются — люди, например, начинают удалять паникеров из друзей. Особенно тех, кто получил соответствующую оценку, мол, чего его слушать, это бот. Но полностью общество не будет защищено никогда. С одной стороны, это из-за наших возрастных особенностей происходит, когда сначала наша защита усиливается, а потом ослабевает. Паника среди пенсионеров бывает похлеще, чем среди людей юных. С другой стороны, все время подрастает молодое поколение, которое еще не обрело тех взрослых защит.

— Постоянная тревожность влияет на общество? Что изменяется в отношении людей к происходящему на улице, в государстве, у соседей?

— Влияет. И в психологии, и в социологии есть такое понятие — «общество рисков». Каждый член общества, в котором постоянно что-то происходит, вырабатывает определенные защиты в отношении происходящего, что снижает целостность общества. Если бы люди жили в более спокойном, размеренном ритме, то достигать консолидации в обществе было бы проще. Несмотря на то что первичная реакция против того, что вызвало шок, это желание сплотиться — «О, тигр!», и все толпой встали, взяли палки и давай этого тигра гонять. Но через какое-то время тигром становится не сам тигр, а тот, кто закричал «Тигр!». И происходит атомизация общества — общество начинает отключаться от средств информации. Сейчас многие люди перестали смотреть телевизор, но не потому что там отсутствуют хорошие программы, они там есть, были, будут и есть очень хорошие программы, но в силу того, что там появилась часть программ совершенно одиозных. Люди думают: «Зачем я буду себя травмировать?». То есть тигром становится телевизор — не буду смотреть, тигром становится интернет — не буду читать, отключу новостные ленты… В результате возвращаются микросоциальные группы, которые между собой мало взаимодействуют и порой не понимают, в чем их отличие. Это и называется атомизацией общества.

— Как постоянная тревожность влияет на восприятие человеком самого себя, перспектив своей жизни? К чему приводит жизнь в постоянной тревоге?

— Влияет достаточно сильно и формирует два основных последствия: либо человек начинает больше работать, переводя свою тревожность в деятельность, что через какое-то время, конечно, принесет положительные плоды. Но для части людей эта тревожность является истощающим фактором. Человек начинает буквально бредить идеями релаксации, популяризируется пляжный отдых, усиливаются идеи покинуть этот социум и приобщиться к какому-то другому… Человек начинает искать того, кто рядом с ним более стабилен, чтобы впасть от него в зависимость и тем самым обрести хоть какую-то определенность. Это дауншифтинг, всевозможные релаксации, медитации… Ну и секты, конечно. Всегда, когда в обществе повышается тревожность, увеличивается количество психокультов и сектантских проявлений, в том числе и деструктивных — для части общества жить становится уже невозможно.

— Считается, что панику раздувают СМИ, публикуя новости про теракты и угрозы террористов. На самом ли деле градус общественной тревоги снизится, если настанет «тишина» в эфире? Или наоборот — это подстегнет панику?

— Сами по себе СМИ в лице их владельцев и создателей этого информационного потока всегда оказываются в сложной ситуации.

Дело в том, что информация, ассоциированная со страхом, всегда ценна, она ценна на бессознательном уровне: знать, где сидит тигр, — очень важно. Так же важно знать, где может сидеть тигр. Поэтому автоматически те новости, которые ассоциированы с этим знанием, всегда будут популярны…

— Те самые тревожные и негативные новости…

— Да, «чернуха» будет востребована всегда. Но, с моей точки зрения, — и это такой упрек современным СМИ, — одного информирования обычно недостаточно, чтобы человек приобрел какой-то защитный механизм от какого-то явления во внешнем мире. То есть информирование должно быть полноценным: недостаточно указать опасность, надо еще указать и способы защиты от нее. А во-вторых, некоторые моменты мы можем даже предупреждать. Например, второе пришествие «МММ» вместе со СМИ имело гораздо менее разрушительный эффект. Именно потому, что постоянно напоминали, чем это закончилось ранее. Вот если СМИ служит интересам общества, то вся процедура должна быть соблюдена: информирование, научение и возможность обобщения некоего опыта. Если же СМИ только поверхностно упоминают — случилось это, случилось то, — то автоматически тревога [в обществе] возрастает.

— А полная тишина в эфире градус тревоги снизит?

— Полная тишина в эфире — невозможна. Во времена Советского Союза СМИ зачастую создавали такие «периоды тишины», когда публиковалась только позитивная информация. Обычно это бывало перед съездами КПСС. Мы все читали восторженные новости, но те, кто любит читать между строк, чувствовали себя дискомфортно. Смещалась система информирования: количество слухов в такие периоды обычно возрастало, начинали формироваться другие новостные каналы, когда газеты переставали это делать. В эти периоды у части общества тревожность как раз повышалась… Но даже если экономическое, психологическое и социальное положение улучшается и мы это видим, мы все равно ищем страхи, чтобы ими обменяться и улучшить нашу жизнь. В общем, даже если мы создадим идеальное общество, все равно будет что-то, на что мы будем реагировать, так как это — в нашей природе. Вопрос в том, как это делать с минимальными потерями.